Колин Маккалоу - Горькая радость

— Ты права, — засмеялась Грейс. — Но ты и сама была бы не прочь стать заместительницей, а, Эдда?

— Да, у Барга или Гайса. Я бы хотела сменить обстановку.

— Ты все время это говоришь. А когда поедешь?

— Когда буду к этому готова.

25 октября 1930 года жители Нового Южного Уэльса отправились к урнам, чтобы выбрать новое правительство. Они проголосовали за Джека Ланга, и в результате к власти пришли лейбористы, чей премьер-министр был убежден, что программа жесткой экономии, предложенная сэром Отто Нимейером, была в корне неверной. Джек Ланг намеревался увеличить государственные расходы и дать работу максимальному количеству людей. Неожиданно возобновилось строительство сиднейского моста и подземки. Ланг был категорически против выплаты процентов по государственным займам штата, пока австралийцы находились в столь бедственном положении, причем именно из-за этих долгов.

Даже постоянно взвинченная Грейс забывала о своих невзгодах, когда углублялась в газеты, которые ежедневно оставлял для нее Башир Мабуд, комментируя прочитанное ни на что не реагирующему Беру, когда он сидел на скамейке после своей ежедневной прогулки.

— Джек Ланг совершенно прав, — заявила она незадолго до Рождества, махнув газетой в сторону Бера. — Посмотри на Корунду! Почти у всех есть работа, а значит, депрессия коснулась нас значительно меньше, чем всех остальных. И все благодаря строительству новой больницы! Милый мой Бер, тебе не повезло, что ты работал в сфере, которая пострадала больше всего. А потом ты посчитал ниже своего достоинства брать пособие за работу, которую ты не в состоянии выполнять. А вот другие не стесняются это делать!

Он, как обычно, не ответил. Вряд ли он вообще слушал жену или сознавал, что она сидит рядом и, шелестя газетой, говорит, говорит, говорит…

Покончив с первыми двумя страницами «Корунда пост», ежедневной газеты с большими претензиями, Грейс стала читать третью, гораздо более занимательную.

— Ты только посмотри! В Корунде растет количество самоубийств! — беспечно сообщила она. — И почему люди вешаются? Это ведь ужасная смерть — висеть на веревке, постепенно задыхаясь, а так всегда бывает с теми, кто сам накладывает на себя руки. Здесь пишут, что когда вешают преступника, он падает в люк и веревка ломает ему шею, так что он почти не мучается. Нет, я никогда не повешусь и не сделаю ничего такого, за что меня могут приговорить к виселице…

Ее голос упал до шепота, но потом опять громко зазвенел:

— Женщины предпочитают травиться газом, а мужчины нет. Интересно, почему? У газа жуткий запах и от него опять-таки задыхаешься. Ядом травятся редко — наверное, потому что перед смертью людей выворачивает наизнанку, а убирать все это приходится их родным. Поэтому мужчины выбирают веревку, а женщины — газовую плиту.

Она со смешком поднялась.

— Интересно, хотя и жутко! Пора пить чай. У нас опять сосиски, но я сделаю карри для разнообразия. Эдда принесла мне пакет изюма.

Измельчив на кухне изюм, чтобы сделать карри чуть слаще — мальчики не любили слишком острую еду, — Грейс выварила из сосисок соль, потом порезала их кружочками и сбросила в кастрюлю. Смешав растопленное сало, муку и порошок карри, она разбавила все это водой, залила получившимся соусом сосиски и добавила в кастрюлю измельченный изюм. Теперь надо тушить на медленном огне… Готово! Брайану с Джоном наверняка понравится, а может быть, и Бер отведает немного, особенно если она поджарит хлеб, чтобы намазывать на него соус. Рис становится противным, когда прокиснет, а вот несвежий хлеб можно нарезать кусочками и обжарить с двух сторон, тогда он идет на ура. А прокисший рис годится только в пудинг.

— Ребята, чай готов! — крикнула она, открыв заднюю дверь.

Брайан и Джон явились сразу. Брайан тянул за руку братишку, и оба сияли от радости в предвкушении еды. Они вечно были голодными, и им нравилось все, что готовила мать. Даже рыбный паштет или сандвичи с белковой пастой, храни их Господь! Во всяком случае, до тех времен, когда на их стол вернется масло и крепкий мясной бульон.

— Бер! Иди пить чай! — позвала Грейс из окна зеленой веранды.

Ее муж сидел на садовой скамье, а его пиджак валялся рядом — весьма необычная небрежность, ведь Бер был очень аккуратен даже сейчас, когда у него помутилось в голове. Рукава его рубашки были засучены, руки лежали на коленях, и Грейс могла видеть только его локти — острые костлявые пирамидки, обтянутые сухой кожей.