Николай Камбулов - Ракетный гром

Мысли об Аннете отвлекали Малко от дела, и он не заметил, как по сигналу Узлова расчет занял свои места у пусковой установки. Он подбежал к машине последним. Увидел, как сержант Добрыйдень придает ракете необходимый угол возвышения. Он попросил, чтобы эту операцию повторили:

— Дмитрий, еще разок, — и проготовился что-то записать.

Но Узлову не хотелось нарушать последовательность работы расчета. Одним взглядом он охватил цифры на планшете, громким голосом выкрикнул оператору координаты цели и скорость ветра. Цыганок тотчас повторил их. Малко бросился к оператору. Руки Цыганка забегали по переключателям пульта управления огнем.

Данные стрельбы были введены в счетно-решающее устройство с необычайной быстротой. На зеленых и красных лампочках всюду появилось: «Да» — признак, подтверждающий безошибочность расчетов, данных для пуска ракеты.

— Покинуть кабину! — глядя на секундомер, подал команду Узлов.

Цыганок рванулся к окопчику и, прыгнув в убежище, припал к выносному пульту.

— Пуск!

Ракета автоматически поднялась на заданный угол возвышения.

Узлов потряс секундомером и крикнул Малко:

— Видал, точно по нормативу. — И тут же отдал приказание сержанту Добрыйдень занять его место. — А я буду выполнять ваши обязанности. Ефрейтор Цыганок, в кабину, рядовой Волошин, займите место оператора! Сержант, командуйте взводом!

Все было повторено снова. И опять Малко бегал от специалиста к специалисту, жадно всматриваясь в их работу.

На этот раз ракетная установка была подготовлена к пуску на три секунды быстрее. Узлов хвалил сержанта за быструю и четкую подачу данных для стрельбы. Но Малко знал, что эти три секунды выиграл сам Узлов, выполняя обязанности сержанта. Он хотел было похвалить Узлова за четкую взаимозаменяемость во взводе, но не успел — лейтенант подал сигнал «Воздух». Цыганок, сидевший в кабине, нажал на стартер, и пусковая установка, сделав круг, задним ходом вошла в капонир. Сверху ее накрыли маскировочной сеткой.

Добрыйдень бросился к зенитному пулемету, установленному на металлической треноге. Прильнув к целику, он увидел голубое бездонье, черную точку — ястреба, неподвижно висевшего в зените, и как раз вовремя...

— Добрыйдень, доложите воздушную обстановку! — потребовал Узлов, находясь в убежище.

— Ястреб парит, — ответил Добрыйдень.

— Заметил, — улыбнулся Узлов и, довольный, сказал Малко: — Вот так, если уж он птаху увидел, то, будь уверен, врага не пропустит...

Угроза воздушного нападения затягивалась. Малко, сидевший в тесном окопчике, поднялся наверх размять онемевшие в коленях ноги, подумав при этом, что он, офицер, может вести себя здесь, как ему вздумается. Он встал во весь рост и наблюдал за парящим в небе ястребом, потом посетовал на жару, сухой воздух, который может вспыхнуть от зажженной спички, и, словно желая убедиться в этом, закурил, держа горящую спичку в протянутой руке. Но спичка сгорела дотла, и огонек ни разу не всколыхнулся. Все это он сопровождал комментариями, обращаясь к сержанту. Узлов совсем уже собрался призвать его к порядку, но в это время вышел из кабины Волошин, взобрался на скат капонира. Узлов этого не видел, но когда услышал голос механика-водителя: «Товарищ сержант, ястреб ищет добычу. Говорят, с такой высоты он мышь видит», — Дмитрий вскочил на ноги и звенящим голосом выпалил:

— У опушки леса, двести метров прямо, группа десантников врага!

Добрыйдень выпрямился и одним дыханием прокричал:

— Расчет! Занять оборону!

Волошина как ветром снесло со ската. Он схватил автомат и, пригнувшись; бросился вслед за Цыганком.

Одна минута, и ракетчики оказались в окопах, заранее подготовленных на случай отражения нападения противника. Узлов стал за пулемет, опустив его на треноге так, чтобы вести огонь по наземным целям: кожух пулемета лег на бруствер, в углубление, похожее на амбразуру. Узлов дал очередь холостыми патронами в направлении леса и, довольный тем, что взвод занял оборону в минимальное время, поискал взглядом старшего лейтенанта. Увидев его на прежнем месте, позвал к себе. Когда Малко подходил. Узлов невольно залюбовался им: с завидной аккуратностью сидело на нем обмундирование, прекрасно сшитое — в столичном ателье, наверное, — наглаженные, со стрелками бриджи, начищенные сапоги, новенькая фуражка, надетая чуть-чуть набок. Его холеное лицо выражало абсолютное удовлетворение и спокойствие. Узлову даже показалось, что Малко мурлычет какую-то веселую песенку. Он действительно что-то напевал, улыбаясь.