Николай Камбулов - Ракетный гром

— Когда на гауптвахту посадят? — Виктор замедлил шаг.

Малко дал ему сигарету.

— Боишься?

— Может, не сразу, обвыкну немного, тогда и наказывайте...

— Сын командующего попадет на гауптвахту! Позорище на весь округ! Теперь генералу хоть не показывайся здесь: требует от других, а своего сына не может воспитать. Вот что ты натворил!.. Рикимендую понять все это. — Он размышлял, как выкрутиться самому из этого положения. Попадет не только солдату, но и ему отведут соответствующее место в приказе. Конечно, он может сказать дежурному по части, что Виктора Гросулова он задержал у себя на квартире, занимались, увлеклись, просрочили время отбоя. — Ты не просто солдат — сын командующего! — Малко уже не мог отделаться от случайно пришедшей мысли о том, что он действительно может смягчить проступок солдата. И ему, конечно, поверят, и все это дело может кончиться лишь замечанием ему, Малко, от командира части, но будет спасена репутация взвода. — Да, да, сын командующего! — повторил он. — Я не хочу, чтобы сын командующего подрывал авторитет отца.

В проходной будке Малко позвонил дежурному по части. Дежурил майор Савчук.

— Петр Захарович! Да, старший лейтенант Малко. — Он посмотрел на часы. — Понимаете, товарищ майор, маленько увлекся сегодня электроникой, на вечернюю поверку опоздал. Нет, я не обязан был присутствовать. Я занимался с рядовым... Уже известно. Он у меня был на квартире, поэтому и звоню. Конечно, ничего особенного, солдат тут ни при чем. Да, так вот и провел субботний вечер, приходится жертвовать отдыхом...

Виктор стоял в сторонке и не слушал Малко.

— Идите в казарму, — сказал старший лейтенант.

И тут Виктор увидел его лицо: оно было бледным и встревоженным.

— Все понятно? — спросил Малко, когда они оказались за дверью проходной. — Вы слышали, что я докладывал дежурному?

— Нет, — признался Виктор.

Малко вытер платком лицо.

— Неужели не слышали?

— Что-то говорили, но я не понял, извините, товарищ старший лейтенант.

— Надо же таким быть! Вы меня просто замучили... Ничего не соображаете, одна музыка в голове. Идите, дежурный по части позвонил в казарму. Завтра я с вами поговорю.

Виктор открыл дверь, увидел Цыганка, стоявшего рядом с дежурным. Костя был в нижнем белье, в сапогах. Виктор поднял руку, чтобы доложить о своем прибытии из городского увольнения, но сержант Добрыйдень не стал слушать:

— Звонил майор Савчук, ложись спать, трудяга.

Цыганок протопал вслед за Виктором, сбросил сапоги, сказал:

— А все же послушался моего совета. Правильно сделал, Витяга, с тобой можно соревноваться, стараешься!

И когда Виктор лег, Цыганок уже из-под одеяла произнес:

— Вот так и держи...

Учебно-пусковая установка остановилась на огневом рубеже. Здесь все называлось учебным — и полигон, размашистая лесная поляна, разбитая на квадратики и всхолмленная капонирами и брустверами окопов-убежищ, и сама ракета, уложенная на направляющее устройство, и метеорологическая обстановка. Учебная... и в то же время боевая, ибо люди производили операции и расчеты с максимальным напряжением и скоростью, с тем напряжением и быстротой. которые необходимы в боевой действительности. Вступив на этот клочок земли, ракетчик как бы попадал в обстановку действующего фронта.

Первым к полигонным тренировкам приступил взвод Узлова. И так случилось, что этот взвод стал как бы показательным для остальных ракетчиков. Сюда приходили офицеры и солдаты из других подразделений, присматривались, изучали опыт.

Старший лейтенант Малко уже третий раз присутствовал на занятиях у лейтенанта Узлова. Порой ему казалось, что он никогда не сможет научить своих солдат так быстро и безошибочно готовить данные к пуску ракеты, как это делает Узлов. Но Дмитрий утешал: «Терпение, Михаил, терпение, все придет, коль душа лежит к делу».

Малко спешил догнать взвод Узлова, сравняться с ним, потом дать лучшие результаты в полигонных тренировках. Случай с Виктором Гросуловым мучил его безжалостно. Пока подлинные причины опоздания солдата неизвестны другим, но шило в мешке трудно утаить, когда-нибудь оно покажет свое жало. И надобно до этого дать на-гора высокие показатели, занять первое место в части. Тогда, как он полагал, и «шило» не страшно, победителей не судят. Он и Аннете не раз говорил: «Только бы взять первенство, потом полегче будет». Аннета при этом почему-то обращалась к дочурке: «Ты слышишь, Руфочка, папа наш рвется в передовики». Слово «рвется» коробило Малко, и он разъяснял жене: «Передовик — это лицо нашего времени». — «Ой, какой ты. Мишель, официальный, — качала головой Аннета. — Ты просто служи, как все. Заметят, оценят».