Александр Фурман - Книга Фурмана. История одного присутствия. Часть II. Превращение

С испуганной быстротой поднявшись на ноги, он наклонился к лежащему:

– Я тебя не ушиб?.. Извини! Тебе помочь? – В момент «аварии» он решил, что сбил маленького ребенка, но перед ним лежал на спине мальчишка всего года на два младше его. Кажется, он был цел и невредим, хотя на лице у него застыло крайне недовольное выражение. Вообще, в этом лице имелась какая-то неуловимая странность: вполне по-детски неопределенное, оно одновременно могло показаться и каким-то очень старым, заношенным, морщинисто прокуренным, – особенно вокруг темных глаз, которые смотрели на Фурмана так пристально, что он забеспокоился. Может, это взрослый карлик? Да нет – просто такая кожа… Наверное, именно так должен был выглядеть Мальчиш-Плохиш…

Успокоенно выдохнув, Фурман дружески поддержал заворочавшегося парнишку «под локоток»; тот неловко встал, оказавшись ему по грудь, отряхнулся, и вдруг откуда-то – Фурман даже оглянулся, сперва не поверив своим ушам, – из его маленького, страдальчески искривленного ротика началось какое-то чудовищное извержение матерной брани, а потом, доведя себя до остервенения, он еще и ткнул растерянно застывшего Фурмана кулаком в живот – т. е. уже просто полез драться!.. Конечно, бить его в ответ Фурман пока не стал, хотя и был очень удивлен и обижен таким наглым напором. Все еще признавая за собой вину за их столкновение, он зажал мальчишке руки и попытался вразумить его: «Ты чё, сбесился?! Я же тебе сказал «извини»?!» Но бешеный коротышка продолжал дергаться и с пеной на губах выплевывать какие-то свои дикие угрозы. В конце концов Фурман с брезгливой силой оттолкнул его и уехал.

Настроение было испорчено. Растерянно хмурясь, Фурман выехал на открытое место и помахал руками, объявляя перерыв.

В гулкой пустой раздевалке Быча с Колесей стали по очереди травить анекдоты (вот тебе и раз, ну прямо спелись, как два соловья, кто бы мог подумать…), а Фурман с застывшей отстраненной улыбкой выжидал, не уйдет ли охватившая его ледяная тоска сама собой. Не дождавшись, он невпопад предложил на сегодня закончить, но ребята возмутились: ты что, такая погода и вообще так отлично, да мы только-только разгулялись!.. Все, хватит сидеть, пошли кататься!

Пришлось снова выходить под незряче-черное, ослепленное резкой искусственной подсветкой зимнее небо – но как раз в этот момент, словно по чьему-то утешительному заступничеству, из его темного, растерянно отпущенного подола просыпалась и с бесконечно нежной задумчивостью начала оседать в замершем от ласки воздухе сверкающая и пушистая праздничная мишура… С блаженными улыбками проплавав с минуту в этом волшебно-замкнутом образе вечного тихого счастья и не без усилия отведя глаза от гипнотического падания измельченных в мохнатую труху небес, они посчитались, кому сейчас водить, и разъехались.

Фурман, которого периодически сотрясали приступы дрожи, охватившей его еще в теплой раздевалке, сразу направился за вагончики, намереваясь постоять там немного, потянуть время и хоть чуть-чуть собраться с силами. Обогнув крайний вагончик и с разгону вкатившись на отгороженную неосвещенную часть площадки, переходившую в совсем уж темные служебные дворики стадиона, он по инерции вынужден был проехать сквозь неизвестно откуда взявшееся здесь скопление мальчишек, – до этого, да еще и в таком количестве, их на катке вроде бы и не было. Некоторые – с клюшками, кто-то – вообще без коньков, они кружились, то и дело сбиваясь в небольшие кучки, внезапно разлетаясь и вновь ненадолго собираясь вокруг каких-то неуловимых центров. «Может, у них тут секция? Занятия кончились?..» – озадаченно подумал Фурман, отметив при этом несколько странно острых, насмешливо-внимательных взглядов, брошенных в его сторону.

Такой ничем не мотивированный интерес Фурману сразу не понравился, однако все надо было делать спокойно, тем более что выход отсюда был только один. Развернувшись и притормозив, он встал спиной к вагончику, затем с показной невозмутимостью достал из кармана носовой платок (кстати, уже весь мокрый), нашел на нем свободное местечко, посморкался, тщательно вытер нос, сложил платок и – как будто только за этим сюда и приезжал – неспешно тронулся к выходу, с неожиданной радостью подумав про Бычу с Колесей: ладно уж, придется побегать…

В тот же миг, словно учуяв его мысли, из-за крайнего вагончика появилась знакомая гибкая фигура Колеси. Фурман машинально остановился: а вдруг он – «вода»?.. – и сразу пожалел об этом. Колеся, конечно, тоже его увидел, но не кинулся к нему, как должен был бы поступить водящий, а замер на месте. Потом он с подчеркнутой осторожностью посмотрел назад, в сторону большого круга, как бы опасаясь преследования.