Фиона Макинтош - Гобелен

– Что прикажете, ваша милость? – последовал приглушенный ответ. Кучер не понял, кто именно пытается привлечь его внимание.

– Посмотри, не видно ли людей или коней возле господского дома? Или, может, там стоит карета?

Кучер ответил не сразу.

– Все спокойно, миледи.

– Очень хорошо, – ответила Сесилия. – Езжай дальше.

Женщины смотрели друг на друга. Фактически Сесилия была служанкой Уинифред, но их связывали узы детской дружбы; а теперь Сесилия еще и сообщница своей госпожи. Чем и как вознаградить подобную преданность?

– Каков наш план? – спросила Сесилия.

Уинифред покачала головой.

– Плана пока нет. Чарльз и Мэри советовали запереть дом, чтобы избегнуть расходов; вдобавок мой добрый зять ссудил мне достаточную сумму на адвоката, который защищал бы Уильяма. Мэри поклялась забрать Анну и заботиться о ней во время моего отсутствия.

– По крайней мере, мысли о дочери не лягут на тебя тяжким бременем.

– Разве только тяжким бременем ляжет на меня мысль о возможном сиротстве моей Анны.

– Молчи! Мы даже упоминать не станем о таких вещах, – предостерегла Сесилия.

Уинифред согласилась с ней.

– Верно. Лучше подумаем, как сохранить хозяйство. Ведь должен кто-то управлять фермой. У нас коровы – за ними нужен уход. Не велеть ли жене садовника жечь огонь в каминах, чтобы дом за зиму не пропитался сыростью?

– А кто присмотрит за усадьбой?

– Честно говоря, Сесилия, судьба Уильяма сейчас волнует меня куда больше, чем его усадьба . Он просил отправить деньги в Барнет; думаю, уже поздно делать это. Хоть бы на лондонские нужды хватило.

– Приехали, миледи, – Терреглс, – крикнул кучер. Карета уже миновала массивные железные ворота, ведущие к дому Уинифред.

Женщины обменялись понимающими взглядами, словно желали друг другу крепости духа. Ветер завывал в их шляпах, трепал подолы, когда они с помощью кучера выбирались из кареты. От парадного входа навстречу госпоже спешила экономка, она же старшая горничная.

– Добро пожаловать домой, ваша милость! Мы тут сердцем изболелись по вам да по милорду, – закудахтала экономка и, желая защитить Уинифред и Сесилию от пронизывающего ветра, почти потащила их к главной двери, за которой приветливо светился очаг.

Уинифред перевела дух.

– Боюсь, Сара, мы приехали ненадолго. Завтра мне нужно отбыть в Лондон.

Сара опешила, но промолчала.

– Я должна добиться свидания с мужем.

– Конечно, миледи. Дайте-ка сниму с вас эти шали да плащ. Сейчас велю, чтоб в гостиную чаю принесли. И закуску. У нас только холодный окорок, но вы хоть его съешьте, а то пока еще другое кушанье сготовится. Огонь зажечь прикажете?

– Сара, не будем церемониться. Я пройду в гостиную. Там всегда тепло. Кроме того, – добавила Уинифред, чтобы несколько разрядить обстановку, – мне понадобятся Бран и Горди, а у них башмаки вечно грязью облеплены.

– Горди нынче на дальних полях, миледи. Заночевал в сторожке – очень уж непогода разгулялась. – Уинифред кивком дала понять, что так и предполагала. – А Брана я вам мигом сыщу. Ох, надо же воды вскипятить. Подойдите ближе к камину – вон как у вас обеих пальчики-то озябли!

Сара наконец прекратила досадную болтовню и стала говорить по делу – давать отчет о хозяйстве. Уинифред узнала, что старая леди Нитсдейл теперь так слаба, что нуждается в особом уходе, а поскольку из прислуги в доме почитай никого не осталось, она и перебралась к родственникам. Почти все слуги распущены; Сара предусмотрительно заперла большинство комнат и взвалила на себя всю черную работу. Уинифред мысленно восхищалась Сарой, которая, говоря о насущных проблемах, успевала еще и снимать пробу с варева в глиняном горшке.

Стараясь не чувствовать себя несчастными (и зная, что выглядят таковыми), женщины сели за стол и взялись за куриный суп с луком-пореем и черносливом. Уинифред жевала хлебную корочку; мысли ее были заняты предстоящим испытанием.

– Что Горди думает – будет завтра снегопад? – вдруг спросила она Сару, готовившую овсяный поссет, хотя ей было сказано, что госпожа не желает этот напиток.

– Думает, что будет, миледи. Говорят, местами снег уж в три фута толщиною!

Уинифред взглянула на Сесилию.

– В карете ехать нельзя. Это слишком опасно.

– Ты ведь не собираешься путешествовать верхом, дорогая! – воскликнула Сесилия и даже ложку уронила в миску, позабыв про голод.

Уинифред пожала плечами.

– Придется. Мужайся, Сесилия. Сама подумай, могу ли я пойти на такой риск – завязнуть в снегу? Если надо ехать верхом, я поеду верхом. Доберемся с Божьей помощью до Ньюкасла – может, пересядем в карету.