Фиона Макинтош - Гобелен

Бран коснулся шапки.

– Я уже забыл, сколько, куда и откуда, миледи.

Уинифред усмехнулась.

– Да защитят эти бумаги мою семью – и семью моего верного слуги Брана.

Джейн спала; на сей раз она точно знала, что спит. Но то, что она видела… сон ли это был или обрывок иной реальности, вернуться в которую она стремилась?

Сара расстаралась устроить госпожу поудобнее, но Уинифред приехала без предупреждения, а протопить ее просторную спальню – дело долгое, да и воздух там успел застояться. В хозяйской спальне было не только холодно, но еще и пахло плесенью.

Уинифред легла спать в детской своей дочери. Перед отходом ко сну Сесилия погладила ее по руке и пообещала:

– Клянусь: разбужу тебя с рассветом, милая Уинифред.

Как следует разворошив угли в камине, чтобы заплясало веселое пламя, Сесилия и Сара наконец-то удалились. Джейн прислушивалась к шипению и щелчкам пламени, к зловещим крикам сов, которые вылетели на промысел. Она поместила пятки на постельную грелку и уже балансировала на грани забытья, когда в ее сознание вторгся бред наподобие горячечного, и она очутилась в некоем третьем состоянии, которое не является ни сном, ни бодрствованием.

Джейн смотрела на Уилла. Она не чувствовала влаги на лице, но знала, что плачет. Впрочем, то были не слезы печали – то были слезы острой, мучительной радости оттого, что Уилл еще не совсем потерян для Джейн. Уилл лежал на больничной койке, в той самой палате лондонской клиники, что было странно, ведь его собирались забрать в Америку. Джейн напомнила себе: она понятия не имеет, какое там, в ее реальности, сегодня число; хватились ли ее уже, ищут ли в окрестностях Улуру? Может, она просто исчезла, растворилась в пространстве? Или ее труп распластан у подножия магической Скалы? Джейн мысленно нахмурилась. Почему вокруг Уилла столько суеты? Обычно в отделении интенсивной терапии тишь да гладь, медсестры молча оперативно обслуживают «лежачих», меряют давление и пульс, вводят лекарства, с коматозниками вроде Уилла говорят приглушенными голосами. Раньше Джейн не видела, чтобы ее жениху уделяли столько внимания. Она запаниковала. Вдруг Уилл умирает? Вдруг его пытаются реанимировать, но организм отказывается возвращаться к жизни? Джейн убедила себя, что дело не в этом. Узнала одного из врачей; страшные мысли сбавили темп. Она вспомнила: этого невролога зовут Эванс. Он не кажется ни встревоженным, ни удрученным. Скорее уж заинтригованным. Внимательно изучает показания аппарата жизнеобеспечения. А вот и милашка медсестра, Эллен, – промокает лицо Уилла. Другая медсестра настраивает телеметрический аппарат, видимо, хочет узнать, какие у Уилла давление и уровень кислорода в крови. Эллен начала читать показания датчиков, автоматически проставляемые каждые несколько минут. Третья медсестра держит шприц, готовится что-то впрыснуть Уиллу. В обычных обстоятельствах Эллен бы одна прекрасно справилась – и вымыла бы своего пациента, и поменяла бы мочеприемник, и проверила бы, как функционирует назогастральный зонд. Почему же сейчас этим заняты сразу четыре человека? И ни один не суетится? Наоборот – все с явным оптимизмом ждут чего-то.

Джейн пыталась докричаться до них, звала Уилла по имени – в ответ не было ни звука. Придется, видно, быть благодарной и за эту малость – шанс увидеть жениха. Если, конечно, картинка реальная. Джейн очень надеялась, что так и есть. Тогда, значит, Уилл еще жив, еще борется за жизнь.

А потом окошко в реальность Уилла погасло, и Джейн провалилась в горячечный сон. При пробуждении чужая комната испугала ее. Однако мало-помалу в сознание просачивались чужие воспоминания. Джейн поняла, что находится в детской Анны, в Терреглсе – и все еще в теле Уинифред. Джейн окончательно проснулась, потому что Сесилия мягко трясла ее за плечо, но зубы ее стучали совсем не по этой причине.

– Дражайшая Уинифред, боюсь, нынче мы не сможем ехать.

Однако в Джейн еще свежи были впечатления сна об Уилле, и нетерпение горело не хуже лихорадочного румянца на ее щеках.

– Сесилия, с тобой или без тебя, а я нынче же отправляюсь в Ньюкасл. Помоги мне встать.

– Не так сразу, душенька! – умоляюще воскликнула служанка и преданная подруга в одном лице. – Пусть огонь в камине как следует разгорится. Я только что вновь зажгла его для тебя.

Джейн не стала спорить. Поразительно, как ломит бедра. Не рановато ли артрит начинается – ведь Уинифред всего тридцать пять? Конечно, все от родов – многовекового бича всех замужних женщин. Она села на постели. Это что же – голова теперь всегда будет так кружиться по утрам? Благоразумнее переждать, не пороть горячку. Тем более что бдительная подруга за ней наблюдает.