Фиона Макинтош - Гобелен

– У него царапины и синяки, ничего серьезного, – сообщил вошедший, заметив, с каким нетерпением смотрят на него три пары женских глаз. – Но ситуация – не приведи господи. Его уже везут в Лондон.

Джейн нахмурилась, ибо только сейчас заметила: на ней тоже надето старинное шелковое платье с глубоким декольте и тесный вышитый корсаж. Может, она спит? Но разве сны бывают столь реальны?

– Почему Уилл снова в Лондоне? Он ведь должен быть в…

– Он не снова в Лондоне, сестрица, – сказала Мэри. – Он еще только направляется в Лондон с английской армией. Умоляю, не терзай себя. Ты была на грани жизни и смерти – знаешь, как мы переволновались?

Джейн только моргала. Она просто оцепенела от ужаса. Конечно, это ей снится; это сон, и больше ничего. Джейн попыталась проснуться; увы, безуспешно. Постепенно возвращались смутные воспоминания о восхождении на Скалу, о штормовом ветре, поставившем ее на колени, о падении. Джейн цеплялась за эти образы, продвигалась к реальности, надеясь выбраться из бутафорской обстановки. Ее попытки были прерваны высокой худощавой брюнеткой – та уселась на край дивана, на котором, оказывается, лежала Джейн, и с неожиданно нежной улыбкой взяла Джейн за руку.

– Уинифред, ты всегда отличалась стойкостью и мужеством. Теперь тебе нужно быть сильной ради Уилла и детей.

О чем она говорит? Кто такая Уинифред? И вообще…

– Кто вы? – снова спросила Джейн, нахмурившись.

Брюнетка смотрела с тревогой, глаза ее увлажнились.

– Я – Сесилия. Сесилия Эванс, твоя давняя подруга. Неужели ты не узнаешь меня?

– Я не знакома ни с вами, ни с этими двумя, – сухо ответила Джейн, садясь на диване.

Сесилия поджала губы.

– Не иначе, с ней сделалась горячка, – заключила она, обернувшись к Мэри и к мужчине в парике. Затем снова взглянула на Джейн. – Несколько дней назад мы думали, тебе не выжить, а сейчас, похоже, ты потеряла память.

Джейн казалось, накануне она выпила слишком много вина – такая тяжелая, словно ватой набитая, была у нее голова.

– Не представляю, где я; не понимаю, почему на мне эта нелепая одежда и почему вы изъясняетесь так, будто сошли со страниц романа Джейн Остин. А еще я не понимаю, откуда вы знаете Уилла и, главное, почему он в Лондоне.

Сесилия округлила глаза в неподдельном страхе.

– Уин, дорогая! Верно, твоим сознанием завладел враг рода человеческого! Хоть ты и выглядишь почти здоровой, боюсь… боюсь, от хвори твой разум помутился.

– Уинифред! – подскочила к ней Мэри.

– Меня зовут не Уинифред. Меня зовут Джейн. Я вообще где – в сумасшедшем доме или на костюмированном спектакле?

Мэри и Сесилия обменялись многозначительными, встревоженными взглядами.

– Она, случайно, не падала? Головой не билась? – уточнил мужчина в парике.

– Нет, Чарльз, она не падала. Она отдыхала на кушетке, когда гонец принес весть об Уильяме. Уинифред прочла письмо лежа. Впрочем, это пустяки. Главное, что к милой сестрице возвратился ее свежий румянец.

Чарльз и его огромный парик подались к Джейн, чтобы удостовериться насчет румянца.

– Действительно, мадам, вы выглядите в десять раз лучше, чем вчера. Кажется, горячка вас отпустила, вы вновь полны сил. И хвала за это Господу, ибо в новых обстоятельствах силы вам понадобятся.

Джейн больше не могла сдерживать смех – Чарльз навис над ней, тугие бутафорские букли болтались у самого ее лица.

– Нет, в самом деле, парик явно великоват. Чарльз, неужели вы не понимаете, насколько нелепо в нем выглядите?

Чарльз смотрел с сожалением: дескать, здоровье-то вернулось, а вот разум помутился навек.

– Послала бы ты за доктором, Мэри. Пожалуй, ей не повредит кровопускание.

– Кровопускание? – вспыхнула Джейн.

Она вскочила – правда, тугие шелка сковывали движения, – провела рукой по плотному корсажу, сдавившему грудную клетку словно тисками, и лишь теперь заметила, что помимо корсажа на ней надета широченная юбка.

– Мне в этой сбруе дышать нечем. Кто-нибудь, помогите избавиться от нее, или я действительно в обморок упаду.

Мэри взглянула на Чарльза – дескать, выйди.

– Конечно, дорогая Уинифред, – сказала она Джейн и принялась ослаблять шнуровку корсажа.

– Пожалуйста, скажите, что с Уиллом! – взмолилась Джейн. – Скажите всю правду!

Слово взяла Сесилия.

– Ничего не стану от тебя таить, милая подруга, ибо знаю: тебе всего дороже истина. Твой супруг и повелитель написал, что его люди разгромлены. Сам он и другие лорды, в том числе сторонник якобитов лорд Дервентуотер, обезоружены в Престоне, в «Митре», и взяты под стражу.