Фиона Макинтош - Гобелен

Джейн вдруг захотелось ущипнуть себя – нахлынули воспоминания о подруге студенческих лет, той самой Эмили, дочери коменданта Тауэра. Семья Эмили как раз квартировала в Доме королевы. Это строение было тюрьмой для целого ряда исторических личностей, начиная с сэра Томаса Мора и заканчивая Гаем Фоксом. Осознание того, что перед нею не жилище счастливой семьи, а тюрьма, на пару секунд вызвало почти священный трепет перед Историей, так что Джейн забыла даже о невероятном, пугающем положении дел, приведшем ее сюда.

Джейн ухватилась за перила, как за якорь, способный возвратить ее в опасную реальность. На глаза ей попались тауэрские во́роны, неуклюже разгуливающие по лужайке. Джейн насчитала четырех птиц. От мыслей ее отвлек новый йомен. Он появился из каморки, в которой, как Джейн догадалась, несли службу стражи, надзиравшие за Уильямом Максвеллом.

– Один час, – вполголоса сообщил второму йомену первый.

– Спасибо, – поблагодарила его Джейн и улыбнулась новому провожатому.

– Следуйте за мной, миледи, – сказал тот и повел ее через просторный сводчатый зал с большими окнами в частых свинцовых переплетах, характерных для эпохи Тюдоров. Под шагами почти невесомой Джейн поскрипывали половицы. Голова кружилась от воспоминаний – именно в этом зале Джейн с Эмили готовились к экзаменам или строили планы на уик-энд.

– Мы в зале Совета, миледи, – сообщил йомен.

Джейн и без него знала, где находится. Знала, что именно в этом зале Гай Фокс отказался назвать имена своих сообщников, после чего подвергся пыткам.

Йомен взялся за массивный ключ, который висел у него на поясе на железном кольце. Ключей было всего два; йомен выбрал один, тот, что находился справа от чеканного узора, смыкавшего кольцо.

Затем йомен, повинуясь уставу, повторил:

– Миледи, вам дозволено свидание с лордом Нитсдейлом длиной в один час, – и добавил: – Ваш супруг пользуется уважением среди йоменов – он учтив и неизменно щедр, если вас это утешит, миледи.

«Щедр! При его-то скудных финансах!» – прорвалась в сознание Джейн горькая мысль Уинифред. Однако Джейн улыбнулась йомену.

– Господь вознаградит вас за доброту к графу. Мой супруг оказался здесь не потому, что он – изменник, а потому, что он – патриот. Все зависит от угла зрения.

Йомен наморщил лоб. Джейн поняла, что аргументация малоубедительна.

– Я так думаю, миледи: незачем проявлять жестокость, коли можно и без нее обойтись. Дни графа сочтены, вы уж простите за прямоту; зачем же больше мучить его?

Джейн слабо кивнула. Взгляд ее был прикован к ключу, лязгавшему в замке.

– Милорд, к вам посетительница, которую вы долго ждали, – провозгласил йомен, делая шаг в сторону и пропуская Джейн к порогу камеры.

Джейн глубоко вдохнула и переступила порог.

Эллен принялась брить Уилла. Ей нравилось совершать ритуал бритья над «своими мальчиками», как она называла мужчин-коматозников. Со времен ее учебы в медицинском колледже многое изменилось. Теперь медсестра имеет дело с «бумажками», а львиную долю времени дежурства занимают наставления младшему медперсоналу. Однако Эллен никогда наставлениями не увлекалась и в больницу пошла работать не ради того, чтобы «строить» подчиненных. Она хотела заботиться о беспомощных людях.

– Наша главная задача – обихаживать пациентов, – внушала Эллен практиканткам. – Помните об этом. Мы должны заботиться обо всех наших подопечных, будь они стары, грязны, пьяны, безумны, растеряны или агрессивны. Те пациенты, чье сознание временно не работает, не являются исключением.

– Они же ничего не понимают, – ляпнула молоденькая практикантка, когда Эллен с недовольством спросила, почему Уилл Максвелл зарос щетиной и не умыт. Эллен так глянула на девушку, что та затряслась. – В смысле, они не знают, чистые у них подмышки или потные.

– А ты можешь поручиться, что не знают? – возмутилась Эллен. – Или у тебя есть сведения, что конкретно думает и чувствует Уилл? Что тебе известно о его ощущениях?

Практикантка опустила глаза, отчего вид у нее стал еще более угрюмым и вызывающим, чем в тот момент, когда с губ сорвались презрительные слова.

– Мне ничего об этом не известно, – процедила она.

– Вот именно, Лиза. Тебе ничего об этом не известно. Как и о многом другом, учитывая, что ты – восемнадцатилетняя практикантка. – Лиза смотрела исподлобья, молчала. – Ты забыла главное. Мы – сестры милосердия. Ты удостоена чести работать в отделении интенсивной терапии; заметь, далеко не каждую практикантку сюда допускают. Уилл надеется на нас, так же как и его убитые горем близкие. Они уверены, что мы как следует обиходим Уилла, ведь сам он беспомощен. Причесать его, почистить ему зубы – какая это малость в сравнении с тем, что ты действительно можешь сделать. Прямо скажем, ты пока не сильно напряглась. – Эллен почувствовала, как глаза ее сузились помимо воли. – Знаешь что, Лиза? Сделай-ка лицо попроще. Надеюсь, ты хотя бы дала себе труд списать показания приборов?