Джон Ирвинг - Молитва об Оуэне Мини

— ЭТО ТО, ЧТО ВЫ И ОЖИДАЛИ УВИДЕТЬ, НЕ ТАК ЛИ? — спросил меня Оуэн.

Я кивнул и отошел в сторону.

Распорядитель похорон тут же ринулся к гробу

— О, в самом деле, все могло оказаться гораздо хуже, — сказал похоронщик. Он суетливо вытащил салфетку и вытер какую-то жидкость, выступившую из угла рта уоррент-офицера. — Но все-таки я не одобряю открытые гробы, — признался он. — Это последнее прощание может здорово разбередить душу.

— Вряд ли этот парень способен был разбередить чью-то душу, — заметил майор Ролз. Но я подумал, что одну-то душу уоррент-офицер уже точно разбередил, — своему долговязому братцу он не то что разбередил душу, а пожалуй что и мозги сломал.

Мы с Оуэном купили себе по соседству мороженое, пока майор Ролз спорил с распорядителем похорон насчет «мудака священника». Была суббота. Завтрашнее отпевание нельзя было проводить в баптистской церкви — это помешало бы обычной воскресной службе. Имелся некий баптистский священник, который мог приехать в похоронное бюро и провести службу в местной универсальной часовне.

— Он что же, такой мудак, что у него нет даже собственной церкви и потому он переезжает с места на место? — съязвил майор Ролз. Он обвинил распорядителя похорон в том, что они слишком часто работают вместе с этим священником — и все «из-за денег».

— В церкви это тоже стоит денег — где бы вы ни умерли, если вам нужно отпевание, это стоит денег, — отвечал распорядитель.

— МАЙОРУ РОЛЗУ ПРОСТО УЖЕ НАДОЕЛ ЭТОТ БАПТИСТ, — пояснил мне Оуэн.

Когда мы снова оказались в машине, Ролз сказал:

— В жизни не поверю, что кто-нибудь из этого семейства вообще хоть когда-нибудь, хоть раз в жизни ходил в церковь! Этот долбаный тип из похоронного бюро — я знаю, это он уболтал их стать баптистами. Скорее всего, он сначала сказал им, что нужно назваться хоть кем-то, чтобы им организовали отпевание, а потом сказал, что баптисты лучше всех. Он да этот гребаный священник — чертова парочка, нечего сказать…

— ЛУЧШЕ ВСЕХ ЭТО УСТРАИВАЮТ КАТОЛИКИ, — возразил Оуэн Мини.

— Ну их в задницу, этих долбаных католиков! — выругался майор Ролз.

— НЕТ, ПРАВДА, ОНИ ВСЕ УСТРАИВАЮТ ЛУЧШЕ ВСЕХ — У НИХ ВСЕ ТАК ТОРЖЕСТВЕННО, И РИТУАЛЫ ЧТО НАДО, И ПРОЦЕССИЯ ДВИЖЕТСЯ КАК ПОЛОЖЕНО, — сказал Оуэн Мини.

Мне стало забавно, что Оуэн хвалит католиков; он говорил совершенно серьезно. Даже майор Ролз не захотел с ним спорить.

— Да никто не умеет «устраивать» это хорошо — вот все, что я знаю, — сказал майор.

— Я И НЕ ГОВОРИЛ, ЧТО КТО-ТО УСТРАИВАЕТ ЭТО ХОРОШО, СЭР, —Я ПРОСТО СКАЗАЛ, ЧТО КАТОЛИКИ ДЕЛАЮТ ЭТО ЛУЧШЕ. МОЖНО ДАЖЕ СКАЗАТЬ, ОНИ ДЕЛАЮТ ЭТО ЛУЧШЕ ВСЕХ ОСТАЛЬНЫХ, — отозвался Оуэн Мини.

Я спросил Оуэна, что это за жидкость потекла изо рта уоррент-офицера.

— Ничего особенного, просто фенол, — ответил майор Ролз.

— ЕГО ЕЩЕ НАЗЫВАЮТ КАРБОЛОВОЙ КИСЛОТОЙ, — сказал Оуэн.

— Я называю это фенолом, — сказал Ролз.

Потом я спросил, как погиб уоррент-офицер.

— Да мудак он был тупорылый, — выругался майор Ролз. — Доливал горючее в вертолет и все напортачил, как последний идиот.

— С ВЫСОКООКТАНОВЫМ ТОПЛИВОМ ШУТКИ ПЛОХИ, — сказал Оуэн Мини.

— Просто не терпится, ребятки, показать вам эти их долбаные «поминки на свежем воздухе», — сказал майор Ролз. Туда мы, очевидно, и направлялись сейчас — народ гулял на поминках уже третий день. Майор Ролз посигналил: он решил, будто кто-то медленно выезжает из подъездной аллеи на шоссе прямо перед нашим носом. На самом деле мне лично показалось, что машина стояла и пропускала нас вперед. — Нет, вы только посмотрите на этого козла! — заметил майор Ролз. Так мы и ехали по вечернему Фениксу.

Оуэн Мини похлопал меня по руке.

— НЕ ПЕРЕЖИВАЙ, — сказал он мне. — НАМ НАДО ТОЛЬКО ПОКАЗАТЬСЯ НА ПОМИНКАХ. СОВСЕМ НЕ ОБЯЗАТЕЛЬНО ОСТАВАТЬСЯ ТАМ НАДОЛГО.

— Дай бог вообще оттуда ноги унести! — возбужденно заметил майор. — Точно говорю, эта шантрапа вот-вот друг друга поубивает — как раз в таких-то местах разные психи и становятся убийцами.

Майор Ролз немного преувеличивал. «Шайка», как он называл это семейство, жила не на стоянке для трейлеров, а в одноэтажном типовом доме, обшитом алюминиевыми панелями бирюзового цвета. Правда, если не считать этой довольно претенциозной отделки, дом ничем не отличался от тех, что строят по программе, которая, по-моему, до сих пор называется программой «жилищного строительства для малообеспеченных». Округа отличалась огромным количеством раскуроченных автомобилей — машин с открученными колесами, стоящих на блоках из шлакобетона, или с вырванными из-под капота двигателями было гораздо больше, чем исправных и припаркованных у бровок и перед домами. И поскольку почти все дома были выстроены из дешевых материалов, плохо защищающих от жары, — а обитатели то ли не могли себе позволить кондиционеров, то ли просто не считали нужным обременять себя подобными сложностями, — вся многолюдная округа даже вечером занималась на улице делами, которыми обычно занимаются дома. Многие вытащили на улицу телевизоры; складные стулья и складные ломберные столики придавали запруженному предместью вид захудалого придорожного кафе; впечатление усиливал густой дым и жирный чад, поднимавшийся над очагами с вертелами для жарки мяса или угольными жаровнями с решетками; свежему человеку могло показаться, будто этот район Феникса пострадал от воздушного налета и теперь горит, а все жители высыпали на улицу, прихватив лишь самое ценное. Кое-где в гамаках покачивались старики.