Джон Ирвинг - Молитва об Оуэне Мини

— ПОДУМАЙ НАСЧЕТ ТОГО, ЧТОБЫ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К «ДВИЖЕНИЮ ЗА МИР», СТАРИНА, — сказал он мне. Я подозреваю, что это свое «СТАРИНА» он подцепил в Форте Уачука. — НАСКОЛЬКО Я ПОНИМАЮ, ЭТО ХОРОШИЙ СПОСОБ ТРАХНУТЬ КАКУЮ-НИБУДЬ БАБУ. ПРОСТО ДЕЛАЙ ВИД, ЧТО НЕМНОГО ВСТРЕВОЖЕН — РАССЕРЖЕННЫЙ ВИД ТОЖЕ СОЙДЕТ, — И ПРОДОЛЖАЙ ВСЕМ ТВЕРДИТЬ, ЧТО ТЫ «ПРОТИВ ВОЙНЫ». НА САМОМ ДЕЛЕ Я, КОНЕЧНО, НЕ ЗНАЮ НИКОГО, КТО ЗА НЕЕ, — НО ВСЕ РАВНО, ПРОДОЛЖАЙ ТВЕРДИТЬ, ЧТО ТЫ «ПРОТИВ ВОЙНЫ». И ЕЩЕ ДЕЛАЙ ВИД, БУДТО ВСЕ ЭТО ПРИЧИНЯЕТ ТЕБЕ ОГРОМНЫЕ ДУШЕВНЫЕ МУКИ. ЧТО ДАЛЬШЕ, ТЫ И САМ ЗНАЕШЬ, — КАКАЯ-НИБУДЬ ДА ЗАТАЩИТ ТЕБЯ В ПОСТЕЛЬ, ЭТО Я ТЕБЕ ОБЕЩАЮ.

Мы продолжали отрабатывать «бросок». До сих пор дух захватывает, когда я вспоминаю, как здорово у нас это получалось. Только — р-раз! — он передает мне мяч, тут же спрашивает: «ГОТОВ?» — и — р-раз! — я отпасовываю ему обратно и уже готов подбросить его. У нас все получалось уже автоматически; почти в тот же миг, как я передавал ему мяч, Оуэн оказывался уже у меня на руках и тут же взмывал в воздух. Он больше не утруждал себя криком «ВРЕМЯ!». Время засекать нам было ни к чему; мы уверенно укладывались ровно в три секунды — а иногда, думаю, у нас получалось даже быстрее.

— Сколько бывает трупов за неделю? — спросил я его.

— В АРИЗОНЕ? Я ТАК ДУМАЮ, ЧТО В СРЕДНЕМ ДВА —САМОЕ БОЛЬШЕЕ ТРИ — ВЫБЫВШИХ ИЗ СТРОЯ В НЕДЕЛЮ. В НЕКОТОРЫЕ НЕДЕЛИ НЕ БЫВАЕТ НИ ОДНОГО, ИНОГДА ТОЛЬКО ОДИН. И ЕЩЕ, ПО МОИМ ПРИКИДКАМ, ТОЛЬКО ПОЛОВИНА ИЗ ВСЕХ НАШИХ ВЫБЫВШИХ ИЗ СТРОЯ ИМЕЮТ ОТНОШЕНИЕ К ВЬЕТНАМУ — ЗНАЕШЬ, ВЕДЬ ПРОИСХОДИТ МНОГО АВТОМОБИЛЬНЫХ АВАРИЙ. НУ И САМОУБИЙСТВА ЕЩЕ БЫВАЮТ.

— А какой процент всех тел — как это ты выразился? — «не пригоден для показа»?

— ДА ОСТАВЬ ТЫ В ПОКОЕ ЭТИ ТРУПЫ, — сказал Оуэн. — ЭТО НЕ ТВОЯ ЗАБОТА. ТВОЯ ЗАБОТА — ЧТО У ТЕБЯ ОСТАЛОСЬ МАЛО ВРЕМЕНИ. ЧТО ТЫ СОБИРАЕШЬСЯ ДЕЛАТЬ, КОГДА У ТЕБЯ КОНЧИТСЯ УЧЕБНАЯ ОТСРОЧКА? У ТЕБЯ ЕСТЬ ХОТЬ КАКОЙ-ТО ПЛАН? ТЫ ВООБЩЕ ЗНАЕШЬ, ЧЕМ ХОЧЕШЬ ЗАНИМАТЬСЯ, — ПРИ УСЛОВИИ, ЧТО ДЛЯ ЭТОГО БУДЕТ ВОЗМОЖНОСТЬ? НЕ ДУМАЮ, ЧТОБЫ ТЕБЕ БЫЛО ХОРОШО В АРМИИ. Я ЗНАЮ, ВО ВЬЕТНАМ ТЫ ПОПАСТЬ НЕ ХОЧЕШЬ. НО И В КОРПУСЕ МИРА ТЕБЕ, ПО-МОЕМУ, ДЕЛАТЬ НЕЧЕГО. МОЖЕТ, ТЫ ГОТОВ УЕХАТЬ В КАНАДУ? НЕ ЗАМЕТНО, ВО ВСЯКОМ СЛУЧАЕ МНЕ. ТЫ ДАЖЕ НА ПРОТЕСТУЮЩЕГО НЕ СЛИШКОМ ТЯНЕШЬ. ТЫ, НАВЕРНО, ЕДИНСТВЕННЫЙ ИЗ ВСЕХ, КОГО Я ЗНАЮ, СМОГ БЫ ПРИСОЕДИНИТЬСЯ К ЭТОМУ, КАК ЕГО НАЗЫВАЕТ ХЕСТЕР, «ДВИЖЕНИЮ ЗА МИР» И УХИТРИТЬСЯ НИ С КЕМ НЕ ТРАХНУТЬСЯ. Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, ЧТОБ ТЫ ОШИБАЛСЯ ВМЕСТЕ С ЭТИМИ МУДАКАМИ, — Я НЕ ПРЕДСТАВЛЯЮ, ЧТОБ ТЫ ВООБЩЕ С КЕМ-ТО МОГ ОШИБАТЬСЯ. ВОТ ЧТО Я ТЕБЕ СКАЖУ: ЕСЛИ ХОЧЕШЬ ДЕЛАТЬ, ЧТО ТЕБЕ НРАВИТСЯ, ТЕБЕ ПРИДЕТСЯ ПРИНЯТЬ РЕШЕНИЕ — И НАБРАТЬСЯ НЕКОТОРОЙ ХРАБРОСТИ.

— Я хочу продолжать учиться, — признался я. — Я хочу стать преподавателем. Я ведь только и умею, что читать.

— НЕ НАДО ТАК ЭТОГО СТЫДИТЬСЯ, — заметил он. — УМЕНИЕ ЧИТАТЬ — ЭТО БОЛЬШОЙ ДАР.

— Я научился этому у тебя.

— НЕ ВАЖНО, У КОГО ТЫ НАУЧИЛСЯ, — ВСЕ РАВНО ЭТО ДАР. ЕСЛИ ТЕБЕ ЧТО-НИБУДЬ ПО-НАСТОЯЩЕМУ ДОРОГО, НАДО ЗА ЭТО БОРОТЬСЯ — ЕСЛИ ТЕБЕ НАСТОЛЬКО ПОВЕЗЛО, ЧТО ТЫ СУМЕЛ ВЫБРАТЬ СВОЙ ЖИЗНЕННЫЙ ПУТЬ, ПРИДЕТСЯ НАЙТИ В СЕБЕ КАПЛЮ ХРАБРОСТИ ЖИТЬ В СООТВЕТСТВИИ С ЭТИМ ВЫБОРОМ.

— А при чем тут храбрость? — спросил я.

— ОНА ТЕБЕ ПОНАДОБИТСЯ, — заверил он. — КОГДА ТЕБЕ ПРИШЛЮТ ПОВЕСТКУ НА ДОПРИЗЫВНУЮ МЕДКОМИССИЮ, ВОТ ТОГДА ТЕБЕ И ПОТРЕБУЕТСЯ НЕКОТОРАЯ ХРАБРОСТЬ. ПОСЛЕ МЕДКОМИССИИ — КОГДА ТЕБЯ ПРИЗНАЮТ «ПОЛНОСТЬЮ ГОДНЫМ К СЛУЖБЕ» — ПРИНИМАТЬ РЕШЕНИЕ БУДЕТ ПОЗДНОВАТО. КОГДА ТЕБЕ ПРИСВОЯТ КАТЕГОРИЮ ОДИН-А, ЭТА КАПЛЯ ХРАБРОСТИ ТЕБЕ МАЛО ЧЕМ ПОМОЖЕТ. ЛУЧШЕ ПОДУМАЙ НАД ЭТИМ СЕЙЧАС, СТАРИНА, — сказал Оуэн Мини.

Он отправился назад, в Форт Уачука, незадолго до Нового года. Хестер где-то пропадала, так что я встретил Новый год один — бабушка сказала, что она уже слишком стара, чтобы провести ночь без сна. Я не то чтобы напился вдрызг, но немножко-таки перебрал. То, что Хестер портит наш розовый сад, определенно стало семейным ритуалом; ее отсутствие, как и отсутствие Оуэна, показалось мне зловещим предзнаменованием.

Во Вьетнаме находилось больше 385000 американцев, и почти 7000 американцев там уже погибли. Мне казалось, что вполне уместно за них выпить.

Когда Хестер вернулась оттуда, ГДЕ ТЕПЛО И СОЛНЕЧНО, я удержался от замечаний по поводу отсутствия у нее загара. Акций протеста и демонстраций происходило все больше; когда Хестер уезжала, чтобы принять в них участие, она никогда не звала меня с собой. Однако в нашу квартиру на ночь она никого не приглашала; когда мы говорили об Оуэне, мы говорили о том, как сильно его любим.