Джон Ирвинг - Молитва об Оуэне Мини

— Это ондатра, — сказал кто-то из ребятишек.

— А ты что, видел? — отзывается его сестра.

— Какой у нее был хвост? — крикнул Чарли.

— Я не заметил, какой хвост, — признался я.

— Оно выскочило вот так вот, быстро, а? — спросил Чарли, выскакивая из кустов и застегивая на ходу ширинку.

— Да, по-моему, довольно быстро, — подтвердил я.

— Ну точно, выдра, — заключил он.

(Меня так и подмывает сказать, что это был «непрактикующий гомосексуалист», но я удерживаюсь)

— Видали селезня? — спросила меня маленькая девчушка.

— Это не селезень, ты, дура, — отозвался ее брат.

— Ты не видел — он нырнул! — обиделась девочка.

— Это была утка , — раздался еще чей-то голос.

— Ой, ну ты-то почем знаешь? — ответил другой ребенок.

— Я ничего не видел, — признался я.

— Смотри вон туда — только смотри внимательно, — обратился ко мне Чарли Килинг — Она должна вынырнуть, чтобы набрать воздуха, — пояснил он — Это, наверно, савка или кряква, а может, широконоска — если это и вправду утка, — сказал он.

Замечательно пахнут сосны, и лишайник на скалах тоже пахнет замечательно, и даже у пресной воды замечательный запах — или это на самом деле пахнут какие-нибудь органические вещества, что разлагаются в воде? Я не знаю, что придает озеру такой запах, но он и вправду замечательный. Я мог бы спросить у кого-нибудь из Килингов, почему озеро так пахнет, но я предпочитаю молчание — пусть будет только ветерок, который почти все время гуляет в верхушках сосен, плеск волн, крики чаек и кряканье крачек.

— Эта крачка называется «красноносая мартышка», — просвещает меня кто-то из детей Килингов. — Видите, какой у нее длинный красный клюв, видите, какие черные ноги?

— Да, вижу, — отвечаю я. Но я не очень-то присматриваюсь к этой крачке; я вспоминаю, какое письмо написал Оуэну Мини летом 1962-го. Дэн Нидэм говорил мне перед этим, что как-то в одно из воскресений видел Оуэна в спортзале Грейвсендской академии. Дэн рассказывал, что Оуэн держал в руках баскетбольный мяч, но не бросал его в кольцо. Он стоял на линии штрафного броска и просто смотрел на корзину — он даже не стучал мячом о площадку и так ни разу и не бросил. По словам Дэна, все это выглядело крайне странно.

— Он просто стоял, и все, — сказал Дэн. — Я наблюдал за ним, наверно, минут пять, и он за это время даже не шелохнулся. Просто стоял, держал в руках мяч и смотрел на корзину. Знаешь, он ведь такой маленький; ему, верно, казалось, что эта корзина висит где-то далеко-далеко.

— Он, видно, думал о «броске», — сказал я Дэну.

— Ну, в общем, я не стал его отвлекать, — продолжал Дэн. — Не знаю, о чем он там думал, но он был до того сосредоточен, что не заметил меня, и я с ним даже не поздоровался. По-моему, он бы меня все равно не услышал.

После разговора об Оуэне я даже заскучал по этому дурацкому «броску» и как-то раз написал Оуэну письмо — бойкое и небрежное, потому что когда такое бывало, чтобы двадцатилетний парень вдруг взял да и прямо сказал, что скучает по своему лучшему другу?

«Дорогой Оуэн! — писал я. — Привет, как поживаешь? Здесь как-то скучновато. Больше всего мне нравится работать в лесу — в смысле, на заготовке леса. Правда, тут полно лосиной мухи. На лесопилке и на складах гораздо жарче — но зато там нет лосиных мух. Дядя Алфред уверяет, что воду в Нелюбимом озере можно пить, — он говорит, мы ее столько наглотались, что, если бы ее нельзя было пить, мы бы уже давно умерли. Но Ной говорит, что здесь гораздо больше дерьма и ссак, чем в океане. Я скучаю по нашему пляжу — как там пляж этим летом? Может, следующим летом твой отец даст мне какую-нибудь работу в карьере?»

Вскоре Оуэн ответил мне. Он не стал утруждать себя обычным «Дорогой Джон»; у Голоса был свой собственный стиль — никаких телячьих нежностей, все буквы прописные.

«ТЫ СПЯТИЛ? — писал мне Оуэн. — ХОЧЕШЬ РАБОТАТЬ В КАРЬЕРЕ? ПО-ТВОЕМУ, НА ЛЕСНОМ СКЛАДЕ РАБОТАТЬ ЖАРКО, ДА? У МОЕГО ОТЦА НЕ ОЧЕНЬ МНОГО НАЕМНЫХ РАБОЧИХ — И Я УВЕРЕН, ОН НЕ СМОЖЕТ ПЛАТИТЬ ТЕБЕ СТОЛЬКО, СКОЛЬКО ТВОЙ ДЯДЯ АЛФРЕД. Я ПОДОЗРЕВАЮ, ТЫ ТАМ ПРОСТО НЕ НАШЕЛ СЕБЕ ПОДХОДЯЩЕЙ ДЕВЧОНКИ».

«Ну как там Хестер? — спросил я его в ответном письме. — Обязательно передай ей, что я очень классно устроился в ее комнате, — пусть поскрипит зубами! Думаю, вряд ли она помогает тебе отрабатывать «бросок» — жаль будет, если ты потеряешь форму. У тебя уже скоро должно было получиться быстрее трех секунд».

Он отписал мне немедленно:

«БЫСТРЕЕ ТРЕХ СЕКУНД ОБЯЗАТЕЛЬНО ДОЛЖНО ПОЛУЧИТЬСЯ. Я ДАВНО НЕ ТРЕНИРОВАЛСЯ, НО ДУМАТЬ ОБ ЭТОМ ПОЧТИ ТАК ЖЕ ПОЛЕЗНО. МОЙ ОТЕЦ ВОЗЬМЕТ ТЕБЯ НА РАБОТУ СЛЕДУЮЩИМ ЛЕТОМ — НЕПЛОХО БЫЛО БЫ, ЧТОБЫ ТЫ НАЧИНАЛ ПОСТЕПЕННО, МОЖЕТ БЫТЬ В МАСТЕРСКОЙ, ГДЕ ДЕЛАЮТ ПАМЯТНИКИ. НА ПЛЯЖЕ, КСТАТИ, ВСЕ ОЧЕНЬ ЗДОРОВО — КРУГОМ ПОЛНО СИМПАТИЧНЫХ ДЕВЧОНОК, И КЭРОЛАЙН О'ДЭЙ ПРО ТЕБЯ ЧАСТО СПРАШИВАЕТ. ПОСМОТРЕЛ БЫ ТЫ, КАК ОНА ВЫГЛЯДИТ, КОГДА НА НЕЙ НЕТ ЭТОЙ КАТОЛИЧЕСКОЙ ШКОЛЬНОЙ ФОРМЫ. ВИДЕЛ ДЭНА НА ВЕЛОСИПЕДЕ — ЕМУ БЫ НАДО НЕМНОГО ПОХУДЕТЬ. А ЕЩЕ МЫ С ХЕСТЕР КАК-ТО ЦЕЛЫЙ ВЕЧЕР БЫЛИ У ВАШЕЙ БАБУШКИ; ЕСТЕСТВЕННО, СМОТРЕЛИ ЭТОТ ИДИОТСКИЙ ЯЩИК. ТЕБЕ БЫ СТОИЛО УСЛЫШАТЬ, ЧТО БАБУШКА ГОВОРИЛА ПО ПОВОДУ ЖЕНЕВСКОЙ КОНФЕРЕНЦИИ [29] На конференции 1962 г. в Женеве было принято международное соглашение о нейтралитете Лаоса; выполнено оно так и не было. . ОНА СКАЗАЛА, ЧТО ПОВЕРИТ В «НЕЙТРАЛИТЕТ» ЛАОСА, КОГДА СОВЕТЫ ПЕРЕБАЗИРУЮТСЯ… НА ЛУНУ! ОНА СКАЗАЛА, ЧТО ПОВЕРИТ ЖЕНЕВСКИМ СОГЛАШЕНИЯМ, ТОЛЬКО КОГДА НА ТРОПЕ ХО ШИ МИНА ОСТАНУТСЯ ОДНИ МАРТЫШКИ И ПОПУГАИ! Я НЕ СТАНУ ПОВТОРЯТЬ, ЧТО СКАЗАЛА ХЕСТЕР, КОГДА УЗНАЛА, ЧТО ТЫ ПОСЕЛИЛСЯ В ЕЕ КОМНАТЕ, — ЭТО ТО ЖЕ САМОЕ, ЧТО ОНА ГОВОРИТ ПРО СВОЮ МАТЬ, И ПРО ОТЦА, И ПРО НОЯ, И ПРО САЙМОНА, И ПРО ВСЕХ ДЕВИЦ НА НЕЛЮБИМОМ ОЗЕРЕ, ТАК ЧТО, НАВЕРНОЕ, ТЫ САМ ЗНАЕШЬ ЭТО ВЫРАЖЕНИЕ».