Бен Лернер - 22:04

У меня были соображения о том, почему это так, но я счел за лучшее не продолжать. Она немного поразмыслила.

– Может быть.

Может быть, может быть. В подвале, где нам предстояло ночевать, имелась гидромассажная ванна – ее установили для сеансов гидротерапии, чтобы уменьшить боли, но мать Алекс никогда ею не пользовалась. Возможно, мы ошибочно предположили, что вода сыграет роль добавочной смазки; возможно, увидели в ней образ будущего, которое наследуем, или сочли, что она сделает очертания наших тел менее четкими и тем самым уменьшит странность происходящего; но вода, нам следовало знать, смывает естественную смазку, а силиконовые заменители не рекомендуются, если пара хочет зачать ребенка, – да у нас и не было их под рукой.

Все это, вероятно, было снято в Лос-Анджелесе в звуковом павильоне. Или в пустыне, а потом воспроизводилось в замедленном показе, чтобы имитировать невесомость.

Нет, парой мы не были. Мы вылезли из ванны и отправились в соседнюю комнату, где Рик разложил для нас диван-кровать. По пути к спальному месту я, однако, вышел из состояния мужской готовности. Я воспрепятствовал – не знаю уж, по каким причинам, – тому, чтобы она начала ласкать меня губами, и поцеловал ее со страстью, которой не испытывал, но которую эта симуляция мало-помалу во мне возбудила; вскоре, к своему облегчению и, если честно, к своему удивлению, я смог продолжать.

Смазка между тем по-прежнему была проблемой, и к тому же мы – может быть, ошибочно – считали, что куннилингус уменьшает вероятность зачатия, поскольку слюна снижает подвижность сперматозоидов. Поэтому мы ограничились ручной стимуляцией, Алекс мне помогала и через некоторое время, дополнительно возбудив себя чем-то, что, закрыв глаза, вызвала в воображении, была готова. Когда я лег на нее, она их открыла, темный эпителий и прозрачная строма, и сказала – несомненно, чтобы подбодрить и меня и себя: «Трахни меня». Но явная наигранность в голосе человека, меньше всех, кого я знаю, склонного к наигранности, заставила меня улыбнуться; и вот мы уже оба смеемся, и от смеха у меня в один миг полнокровие сменяется дряблостью. Я скатился с нее и лег рядом на спину. На фотографиях, сделанных, если верить подписям, в местах, отстоящих друг от друга на мили, видны одинаковые участки поверхности.

Мы подышали еще немного травкой из ингалятора, который я заранее поставил у стенки, – хотя кто знает, как это могло подействовать на мою сперму, – и в конце концов она попыталась начать сызнова; на этот раз я не стал ей препятствовать. Я смотрел в потолок и старался не думать о ее матери, спящей двумя этажами выше; не плохо ли, в свой черед, сказываются на зачатии такие старания? Вскоре благодаря мысленному образу рыжеволосой с вечеринки в Марфе я опять обрел готовность. Она села на меня. Прежде чем я успел оглядеть ее спортивное тело, она, вероятно, не желая видеть моего лица или стремясь избежать моего взгляда, с силой надавила нижней частью ладони мне под подбородок, откидывая мою голову назад, так что я смотрел теперь на стену позади себя; я прикусил язык, и мятное послевкусие пара соединилось во рту с металлическим вкусом крови.

Специалисты, однако, не рекомендуют поз, при которых струя спермы должна преодолевать силу гравитации, и поэтому мы легли на бок. Я лежал сзади нее и пытался понять, что делать руками, в которых ощущал небольшое онемение. Хотя мы тесно соприкасались, я почему-то стеснялся дотронуться ими до ее грудей или гениталий, как мне подсказывали инстинкты. Наконец я спросил ее, куда бы она хотела, чтобы я их положил, и учтивая официальность вопроса до того не соответствовала ситуации, что мы опять засмеялись. Но мы были твердо настроены не дать веселью помешать нам во второй раз. Она повернулась ко мне и, переплетя ноги с моими, открыто, бесхитростно посмотрела мне в глаза. Я отвел ее волосы назад, обнажая шею, уткнулся в ее шею лицом и, после многомесячных стараний, кончил.

Клетки в организме ее матери неконтролируемо делились двумя этажами выше. Океаны, как ящики Джадда, расширялись по мере потепления на планете. Поймете ли вы меня, если я скажу, что самым сильным в этом переживании было то, что оно ничего не изменило? Флаг, похоже, колышется на ветру, но на Луне нет воздуха. Девочка Алекс спала в комнате по соседству со спальней ее мамы, на потолке светились зеленые пластиковые звезды, и она дышала в лад с тридцатишестилетней Алекс подле меня. То, что событие не углубило сколько-нибудь ощутимо наших отношений, было весомым свидетельством глубины этих отношений. Тем не менее все было теперь чуть-чуть по-другому.