Арман Лану - Свидание в Брюгге

Робер подошел к бюро, где стоял аппарат. Протянул было к нему руку, но взять трубку не решался. Хорошее воспитание боролось с профессиональными рефлексами. Наконец решился. Словно что-то толкнуло его. Так было нужно. Услышал женский голос — голос северянки. Далекий голос.

— Алло, алло! Это доктор Дю Руа? Это вы, доктор? Доктор, это вы?

— Нет, это не доктор Дю Руа.

— Скажите, мосье, вы видели Фреда?

— Фреда?

— Да, Фреда.

Робер умел расшифровывать голоса, этому его тоже научила профессия. Перед тем как пойти на телевидение, он много работал на радио. В голосе женщины слышалась тревога, и ей было все равно, с кем она разговаривает.

— Мне непременно надо увидеть Фреда! В главном корпусе его нет. Я должна отыскать Фреда! Если Фред придет, скажите ему — звонила Сюзи. Сюзи Ван Вельде. Он должен прийти с минуты на минуту. Это очень важно.

— Хорошо, мадам, — сказал Робер. — Я предупрежу доктора Дю Руа, как только он придет.

Робер положил трубку, ему было неловко. Но его забавляло, что приходится говорить «доктор Дю Руа». Год назад никому бы и в голову не пришло поставить слово «доктор» рядом с именем Оливье. А теперь он для всех — доктор: и для привратника, и для управляющего, и для маленькой Сюзи Ван Вельде. Возможно, она вовсе и не маленькая. Ван Вельде. Он столько их знал: Ван Вельде, или Ванвельде, или Вандервельде.

Робера взволновали страстные интонации этого женского голоса, и ему вновь стало не по себе. Он подошел к огню. Было бы лучше, если бы «доктор» сам говорил с ней. Но служба есть служба. Все это отдает буффонадой, мистификацией, а он, сам не зная почему, одно из ее действующих лиц.

Домино обнаружила на кровати забытого Тэнтэна — Тэнтэн и сигары фараона, с иллюстрациями Эрже — и, забыв обо всем на свете, погрузилась в волшебный мир, созданный художником. Робер вспомнил — Оливье писал ему, что часть своего досуга он посвящает расшифровке психического склада Тэнтэна. Оливье и прежде, когда еще не ходил в медиках, проявлял интерес к такого рода людям — замкнутым и с причудами.

На бюро царил беспорядок, — квартира холостяка! Меблировка комнаты представляла собой странную смесь псевдосредневековья — стиль Генриха Второго Бельгийского — и модерна: шведские книжные шкафы с подвесными полками на тонких металлических прутах, там и тут — длинные зеленые языки сансевьеры, бар, оставленный открытым, с бутылкой виски «Белая лошадь» (Оливье ненавидел французское). А рядом с виски — тонизирующий напиток на случай, когда «голова раскалывается». Тогда, говаривал Оливье, лучшего напитка не найти, но когда у него была свежая голова, он предпочитал виски. Как и его любимый герой, капитан Хаддок, партнер Тэнтэна.

На старом бюваре из зеленой кожи лежала стопка листков бумаги, исписанных энергичной, нервной рукой «доктора». «Не забыть бы: когда я увижу его, я скажу ему: „Здравствуйте, доктор“. Впервые после происшедшего с ним превращения. Нет, такой блестящий случай нельзя упускать! „Здравствуйте, доктор!“» Внимание Робера привлекли голубые коробки со швейцарским табаком амстердам, на которых был нарисован моряк в шапочке, весело попыхивающий трубкой. Hollandscher Rooktabak Fijne snede [2] Голландский курительный табак мелкого нареза (голланд.). . Плоды нашей цивилизации! Лучший голландский табак изготовляют в Цюрихе, а шотландским пивом торгуют в Бельгии!

На одной из полок шведского шкафа Робер увидел изящный кольт, который Оливье всегда носил с собой и чьи крошечные снаряды всегда попадали в цель, — Домино ему очень обрадовалась. Книги на полках стояли как попало. Робер прочел несколько названий: роман Ильи Эренбурга, Краткий курс психиатрии Барука, Цвет, упавший с неба Ловекрафта. «А вкус у него не изменился, если не считать нового увлечения — психиатрии!» Так что, хоть самого Оливье сейчас и не было, дух его витал здесь и не давал гостям забывать о хозяине.

Фред… Надо предупредить Фреда… Робер отчетливо услышал тревожный, напряженный голос женщины. Что и говорить, Оливье Дю Руа обладал даром создавать острые положения. Он был творцом драм.

Фред… Надо во что бы то ни стало предупредить Фреда… А в конце-то концов! То, что происходило с Фредом, касалось только Фреда! Точно так же, как истории О., касались только самого О. , — на столе у Дю Руа лежала и эта маленькая книжечка, изданная Повером, загадочная, непристойная и неповторимая. Психиатрия и марксизм, рассказы лучших советских писателей, научные выкладки и салонный эротизм! Крепкий коктейль, ничего не скажешь! Прибавьте еще пистолет, и вы получите схему устройства, — устро-о-ойства, как говорили тогда в Париже, — «доктора» Оливье Дю Руа.