Артемий Ульянов - Записки санитара морга

Не вникая в детали, почти рефлекторно вымыл полы, тихо бубня проклятия в свой адрес, иногда громко отрывисто ругаясь. Зачем-то снова дошел до «Журнала регистрации трупов», тщательно перелистал, надеясь найти несуществующие записи. Присев на край стола, обхватил голову руками, стараясь отыскать хоть слабый лучик надежды на благополучный исход.

«А вдруг… вдруг и впрямь не было никого?! Случилось такое чудо – и все тут», – уговаривал я себя и ситуацию. Но упрямый жестокий внутренний голос твердил, что это совершенно невозможно. – «Да, на моей памяти не было такого. Может, было раньше? Вполне возможно. Возможно! – вяло возражал я ему. И сам себе не верил. – Но почему тогда все так тихо? И дежурный терапевт не звонит… Да он просто занят – строчит докладную записку главному врачу. Приговор мне пишет, одним словом», – продолжался внутренний диалог.

Очнувшись от дверного звонка, я вздрогнул. По дороге ко входу решил, что не стану ничего рассказывать пришедшим коллегам и поживу еще чуток без этого позора.

Открыв отделение, увидел заспанного Плохиша, от которого терпко разило только что выкуренной сигаретой.

– Здорово, трудяга, – слегка невнятно произнес он. Проходя в отделение, внимательно глянул на меня и спросил: – Ты чего это?

– Привет, Борь. В смысле? – ответил я, стараясь казаться невозмутимым.

– На тебе лица нет. Вернее, есть, но странное оно какое-то. Случилось чего, что ли?

– Не, все в порядке. Просто что-то не очень хорошо себя чувствую.

– А-а-а, понятно. Ну, очень хорошо и не надо. Просто хорошо – вполне достаточно, – ответил Плохотнюк, недоверчиво всматриваясь в меня.

«Вот стыдоба-то! – сокрушенно прозвучало в голове, когда напарник пошел переодеваться. – С минуты на минуту начнется», – мрачно подумал я и украдкой тихонько вздохнул.

– Ну, чего к нам ночью приехало? – поинтересовался Боря, натягивая хирургическую пижаму.

Я ждал этого вопроса. Сглотнув, приглушенно ответил:

– Да вечером только двое. И один из клиники. А вот ночью – ничего.

– Как это – ничего? – недоверчиво уточнил Плохиш.

– Так это! – чуть раздраженно буркнул я.

– Что, из города за всю ночь не было никого?

– Я же сказал – тишина полная. Трое только, вечером.

– Ни-и хре-е-на себе! – удивленно и радостно протянул Плохотнюк, театрально всплеснув руками. – Просто фантастика какая-то…

– Да почему фантастика? – фальшиво парировал я, хотя был полностью с ним согласен.

– Не помню такого, Тёмыч, ей-богу. Ну, что ж… А ты, часом, никуда не отлучался?

– Нет, на месте был, – честно ответил я, облизав пересохшие от волнения губы и спрятав глаза.

– Прям очевидное невероятное какое-то, – восхищенно произнес Боря. – Войдет в историю отделения. И ты тоже – как очевидец такого чуда.

«Ага, войду… это точно. Как позор коллектива. Вот я дебил! Редкий, просто коллекционный», – мысленно сплюнул я, ненавидя себя за вчерашнее дежурство.

И жизнь патанатомии потекла дальше. Дверь служебного входа принялась лязгать все чаще и чаще, впуская в утробу мертвецкой ее сотрудников – лаборантов и врачей. Все они спешили скорее начать наступивший вторник лишь для того, чтобы скорее его закончить. И все они, особенно врачи, задавали санитарам один и тот же вопрос, который наотмашь бил мне по нервам. «Что там у нас сегодня, а?» – доносилось на разные лады.

Чтобы не слышать этого, отправился в холодильник, изучая список сегодняшних выдач. Он был выстроен на картонке в ровную стопочку аккуратным детским почерком Плохиша: фамилия, время. Смотря на него, я понимал, что вряд ли смогу принять участие в сегодняшних похоронах – буду занят. Краснея, стану писать объяснительную записку, извиняться, неумело оправдываться, притворно недоумевая, как это так произошло. А после долгих унизительных административных процедур начнется процедура моего увольнения. Правда, по собственному желанию, ведь нести сор из избы начальство не станет. «А ведь еще и шефу из-за меня влетит», – думал я, горько качая головой.

Тем временем Боря готовил сектор выдачи к работе, щелкая выключателями, хлопая дверцами шкафов и раскладывая инструмент. Попутно он отвечал на вопросы приходящих врачей. «Да не может быть!», «Что, трое всего? А город как же?» – доносились обрывки удивленных возгласов. «А вдруг – может, может быть!» – вполголоса бубнил я, словно споря с ними.

Услышав отголосок бархатистого баритона заведующего Ситкина, тяжело вздохнул. «Вот сейчас и начнется весь этот кошмар. Какой же я идиот!» Заведующий появился в дверях помещения с холодильником, глядя на меня с недоуменным прищуром.