Артемий Ульянов - Жрец

Полуденное летнее солнце подсматривало за молящимися ослепительным желтым глазом. Их было немного, но сила общей молитвы была столь велика, что число не имело значения. Каждый просил о сокровенном, наполняя происходящее тайной, неведомой остальному миру. Почти беззвучно двигая губами, они лишь изредка поднимали глаза, чтобы украдкой взглянуть на явившееся божество. Не изваяние и не икона, совсем живое и явное… Облик его был прост и величественен, как сама природа. Как и положено Высшей силе, Оно находилось прямо перед своей паствой, выше и дальше, восседая на кованом железном алтаре, будто на разделительной линии миров. Таинство не было украшено золотом и торжественными стенами храма. Между алтарем и людьми лежали всего несколько метров грязной земли, покрытой птичьими следами. Настолько близко, чтобы молитвы были услышаны, и настолько далеко, чтобы Божество оставалось божеством… И лишь один из них мог подойти к алтарю чуть ближе других. Он знал о Божестве больше других. Знал, когда оно вернется. И знал, чего оно хочет…

…Понедельник не задался с самого утра, надежно испортив Артемию настроение на весь оставшийся день. До завтрака было еще целых полчаса, а он уже уныло наблюдал, как наглый блондин Петька отчаянно флиртует с рыжеволосой красавицей Светой Аникиной. Они стояли у массивного старого шкафа, и белобрысый тощий повеса увлеченно тараторил что-то про выходные, то и дело бесцеремонно хватая даму за руку. Та благосклонно кивала ему, лишь изредка вставляя «ну да, конечно» и «ага, естественно» в энергичную тираду ухажера. Это модное словцо «естественно» особенно ей удавалось. Она растягивала его с еле уловимым вздохом, непременно заводя огромные синие глаза кверху, к спадающим на лоб огненным кудрям.

Со стороны Артемке было отчетливо видно, что разговор у них не особенно-то и клеится. Возможно, Светку отвлекало большое яблоко. Широко открывая рот, она старательно кусала его, демонстрируя редкие передние зубы. «И зачем он ей нужен? – тоскливо вздыхал про себя Тема, нервно поправляя заправленную в шорты рубаху. – Она же совсем его не слушает, ей же неинтересно. Нашел о чем поговорить – про диафильмы… Да все их смотрели уж по сто раз, даже малышня. Он что, «Остров сокровищ» пересказывает?!» – горько ухмыльнулся Артемий, прислушиваясь к их разговору. Заметив, как Петька вновь тронул за руку его глазастую принцессу, он отвернулся, чтоб было не так обидно. «Может… и мне надо про диафильмы», – тоскливо пробормотал он. И понуро двинулся в столовую, где уже пахло неминуемой творожной запеканкой с порцией сгущенки.

Она происходила в его жизни каждое утро, будто неотвратимое явление природы. Советское государство, опутанное густой сетью детских садов, пичкало этим блюдом своих чад, будущих строителей коммунизма. Временами, когда сгущенки было с избытком, Темка вполне сносно справлялся с обязательной трапезой. Но иногда ее не хотелось – ну просто до слез. Тогда приходилось давиться детсадовским угощением, натужно запихивая в себя творожные комки. В такие моменты пятилетнего Артемия спасало то, что он ничего не знал о понятии «насильственное кормление». А ведь такие действия были признаны ООН пыткой. Но и про ООН малец тоже не слышал, а потому смиренно завтракал в дружном коллективе детского сада № 5, аккуратно втиснутом между общежитий на горбатой зеленой улочке неподалеку от ВДНХ.

В то утро завтрак стартовал строго по расписанию, как и все, что происходило в жизни старшей группы детского сада. «Дети, на завтрак!» – громко скомандовала воспитательница Любовь Алексеевна, которую малыши частенько называли просто Любочкой. Услышав ее зов, стая ребятни стремглав бросилась по своим местам. Дородная, словно метательница молота, нянечка баба Аня показалась в дверях столовки, уверенно неся в грубых натруженных руках сразу три подноса с тарелками. Ловко расставив порции по столам, она неспешно удалилась. «Приятного аппетита», – произнесла Любочка. Услышав в ответ хоровое «спасибо», она стала плавно прохаживаться между столами, приглядывая за процессом, словно магистр «Общества чистых тарелок».

Опустив глаза на запеканку, Тема поморщился, нехотя взял потертую алюминиевую ложку с олимпийским мишкой на черенке. Сгущенки сегодня было совсем немного, и завтрак обещал быть непростым. Единственным утешением для Артемки было его расположение в столовой.