Видади Бабанлы - Когда молчит совесть

…В 1941 году Сохраб Гюнашли работал в Академии наук. С первых дней войны группе видных химиков, в которую вошел и Сохраб, было предложено временно прекратить научно-теоретические исследования и заняться решением конкретных задач, необходимых для нужд фронта. Эти годы сливались в один длинный, исполненный бесконечного труда день…

Окончилась война. Тут бы и передохнуть! Но не такой характер у Сохраба Гюнашли. И снова день и ночь работа… Появились реактивные двигатели, которые требовали высококачественного горючего, не закипающего при высоких температурах, не замерзающего на морозе, не дающего осадков и коррозии. Все химики страны трудились над решением этой проблемы. Гюнашли первым изобрел такое горючее. Положив в основу его изобретение, в Баку начали строить завод. Уже близки были к завершению монтажно-сборочные работы, как в Азербайджане грянули небывалые морозы. Целую неделю бушевала метель, засыпая снегом дороги, тротуары, улицы. В городе остановилось движение. Аппараты на недостроенном заводе покрылись ледяной коркой, в трубах замерзали растворы…

Однажды, когда рабочий день уже шел к концу, в кабинете Сохраба зазвонил телефон:

— В десять вечера явиться к управляющему объединенного заводоуправления товарищу Бадирбейли!

Гюнашли встревожился, однако на работе никому не сказал ни слова. И дома, готовясь к встрече с управляющим, молчал, стараясь ничем не выдать волнения. На расспросы жены отвечал, что устал, разболелась голова. Время приближалось к десяти, он собрался ехать. Мархамат попыталась удержать его.

— Ты болен, — говорила она. — На дворе метель. Можно ли так не беречь себя?

Не слушая ее уговоров, Сохраб продолжал одеваться, и она не стала настаивать, — с тех пор как начали строить завод, Сохраб постоянно выезжал ночью на стройку. Он и сам затруднился бы сказать, когда ему в последний раз удалось нормально поспать.

Кабинет управляющего больше походил на музей, чем на служебное помещение. С потолка, разукрашенного золотым орнаментом, свисала бронзовая люстра, такая тяжелая, что казалось, она вот-вот рухнет и увлечет за собой весь позолоченный потолок. На сверкающем паркетном полу пестрели пушистые ковры. Белые шелковые занавеси, напоминающие пенящиеся волны, складками ниспадали с потолка до пола, закрывая высокие окна. Где-то в глубине кабинета расположился огромный письменный стол. Среди множества белых и черных телефонных аппаратов и массивного письменного прибора еле виднелась маленькая лысеющая голова. Невзрачная, щуплая фигурка управляющего представляла разительный контраст с тяжеловесной роскошью кабинета.

Нерешительно ступив на ковер, Гюнашли подошел к столу и приветливо поздоровался с управляющим. Но тот даже не поднял головы и не взглянул на Сохраба.

— Прошу, — сухо бросил Бадирбейли, указывая на стул. После длительной и томительной паузы нехотя спросил: — Как идут дела на заводе?

Гюнашли придвинул стул и сел. Стараясь казаться спокойным, негромко ответил:

— Строительные работы еще продолжаются, товарищ Бадирбейли.

— Почему?

— Не смогли закончить в установленные сроки.

— Причина?

— Причин много, и одна из них — небывалые холода.

У Бадирбейли задергалась и задрожала щека.

— Неуважительная причина! — Он повысил голос, в котором зазвучали повелительные нотки: — Убогая фантазия! Сочинять небылицы тоже надо умело. Как это может зима помешать сдаче завода в назначенный срок?

— Вы правы, товарищ Бадирбейли. Сочинять небылицы не умею, а потому говорю сущую правду. Не предусмотрена изоляция установок.

— Кто, по-вашему, должен это предусматривать?

— Проектировщики, главный инженер, технический персонал.

Управляющий ехидно улыбнулся.

— Как легко перекладывать вину на других! — Швырнув карандаш на стол, он выпрямился, его колючие глазки впились в Сохраба. — Нам все известно! Все досконально! — крикнул он прокурорским тоном. — Ухищрения врага!..

Гюнашли с первых же слов управляющего был готов ко всему и потому ответил спокойно, с достоинством:

— Я этого утверждать не могу.

— Конечно! — Управляющий вспылил, в уголках рта выступила желтоватая пена. — Обманывать государство, бросать на ветер миллионы, обречь сотни рабочих на никому не нужный труд — все это, по-вашему, ерунда, не так ли?

— Рано, товарищ Бадирбейли, выносить столь суровый приговор. Мы не теряем надежду сдать завод в эксплуатацию в самое ближайшее время.