Габриэль Руа - Счастье по случаю

— Ну так вот, уже восемь лет я не работаю по своей специальности. Да, целых восемь лет, — сообщил он тихим монотонным голосом. — Но я делал много всякой случайной работы. Я был садовником в женском монастыре, я был обойщиком, а когда развелось много паразитов, я зарабатывал на жизнь тем, что выводил клопов и дезинфицировал грязные матрасы.

Не подозревая, что его басистый голос и робкая манера держаться делают его смешным даже больше, чем его слова, он горячо продолжал:

— И это еще не все. Послушайте — если вы хотите увидеть человека, который в своей жизни перепробовал всякую работу, так посмотрите на меня — я и есть этот самый человек. Когда я уже кончил чистить матрасы, мне в голову пришла мысль, хорошая мысль. Вы, конечно, будете смеяться, потому что я, сами видите, не такой уж шикарный красавец, чтобы ходить из квартиры в квартиру. Но я все-таки сделался коммивояжером. И чего-чего я только не продавал: страховые полисы — всегда ведь начинаешь с этого, потому что считаешь себя хитрее, чем ты есть, потом ванильную эссенцию, зеленый чай, рождественские открытки, половые щетки, бандажи, ветеринарные снадобья, да и еще много чего! Я говорил так…

Он внезапно вскочил, словно репетируя роль торговца, отвел Сэма Латура в сторону и — маленький и тщедушный рядом с его могучей фигурой — заговорил громким голосом:

— Так, значит, вам, мадмуазель, не нужна моя пудра, но, может быть, ваша матушка — вон та высокая красивая дама позади вас — заинтересуется моей новой закваской для теста, от которой оно подымается вчетверо выше, чем от обычной? Или вот вы, мосье, может быть, вы захотите попробовать мою мазь от мозолей… Ах, у вас нет мозолей, но, может быть, вы страдаете изжогой? Попробуйте вот этот пузырек, и через три дня у вас все как рукой снимет… изжоги у вас тоже нет? Ну ладно, тогда возьмите хотя бы вот эту половую щетку… А я, быть может, загляну к вам еще разок в будущем году…

С жалобным и забавным видом он помахал рукой, как бы прощаясь, и снова вернулся к своему столику.

— Нет такой работы, которой бы я не делал, — продолжал он, уже не обращаясь ни к кому из присутствующих, но как бы устремив в глубину своего сердца мрачный и беспощадный взгляд, — нет такой работы, кроме моей — кроме работы каменщика. Нам говорят, что в наше время надо иметь специальность, чтобы найти работу. Ну, так вот что я вам скажу — ремесло в наши дни уже ничего не стоит. Половину своей жизни учишься ремеслу, а половину забываешь его. Да, золотое время ремесла прошло. В наши дни человек кормится только мелкими случайными работенками…

Напряженная атмосфера, разрядившаяся было, пока маленький человечек устраивал свое представление, снова воцарилась в комнате.

Среди тягостного молчания Азарьюс приглядывался к незнакомцу, чья жизнь внезапно показалась ему похожей на его собственную.

— Что верно, то верно! — заговорил он. — Вот и я по специальности столяр… Да, мосье, я столяр, — повторил он, когда незнакомец поднял на него внимательный взгляд. — Когда в строительстве начался застой, я решил, чтобы зарабатывать себе на хлеб, делать всякую мелкую мебель. Самую мелочь: табуретки, принадлежности для курения — все это поначалу хорошо продавалось. Но потом я увидел, что они не окупают затраченного на них времени. Это как с шитьем. Моя жена — первоклассная портниха. Когда мы поженились, она шила платья, и у нее было много работы — по два доллара платье. А теперь это уже невозможно — ведь в магазине совсем готовое новое шелковое платье стоит полтора доллара… Всего полтора доллара за шелковое платье! Хорошо же они платят на фабриках, если могут позволить себе продавать платья по полтора доллара штука!

— Конечно, — подхватил каменщик. — И везде одно и то же: сноровка пропадает, ремесло пропадает. Остается только техника. А ведь…

Его маленькие серые глаза под нависшими косматыми бровями часто заморгали. Казалось даже, что их близорукие зрачки побелели от волнения, загорелись беспокойным огнем.

— …а ведь что может быть в мире лучше ремесла строителя! Возьмем, к примеру, работу каменщика… Оштукатурить новую стену крепким, хорошо замешанным цементом! А? — Он с полуулыбкой взглянул на Азарьюса.

— Да, мосье, — в тон ему взволнованно заговорил Азарьюс, захваченный собственными воспоминаниями и ободренный дружеским пониманием; он так нуждался в нем сегодня вечером, и вот оно словно чудом пришло к нему!

Он подошел поближе к этому каменщику, который в прежнее доброе время мог бы быть его товарищем. Он поднял поближе к лампе свои руки — руки столяра, которые любили касаться гладкого некрашеного дерева, и его широкие ноздри раздувались от славного запаха свежеобструганных досок, которые он вдруг словно опять почуял.