Жорж Коншон - В конечном счете

Вы стали очень красивым юношей. В силу различных обстоятельств вы сами заметили это и получили тому известные доказательства, но продолжали работать с тем же рвением и так же упрекали себя за потерянные два часа, которые провели, бродя по набережным или сидя с девушкой в кино. Разумеется, многие студентки юридического факультета были влюблены в вас, и они вам твердили, повторяя чужие слова, что вы гордость Политехнической школы, что у вас блестящее будущее. Вы это знали. Вы все сделали для этого. Вы действительно были молодым человеком, подающим блестящие надежды, а не одним из тех болтунов, которые способны лишь на блестящие тирады. Вы сочетали форму и содержание, знания и элегантность. Вы не кичились своим умом и не впадали в высокомерие, но всякий, кто вас знал, считал вас молодым человеком, подающим блестящие надежды. И вы им долго оставались — десять или пятнадцать лет, вплоть до сегодняшнего дня, когда вдруг увидели, что отныне уже не подаете блестящих надежд.

Вы участвовали в войне, и это еще увеличило ваш престиж. Когда вы вернулись из Германии, все взоры обратились к вам: что может сделать молодой человек, подающий блестящие надежды, в данной исторической ситуации? В Политехнической школе все были страшно возбуждены, все слегка ошалели. Преисполнились благородных чувств и слегка ошалели. До сих пор здесь существовала классическая правая, весьма симпатизирующая деголлевцам, и вдруг не стало классической правой и вообще правой. Славные молодые люди, которые пили привезенное американцами виски, рассуждая о том, что марксизм должен быть превзойден, надеялись, что вы возглавите какую-нибудь группу, какое-нибудь течение. Но вы сохранили полное спокойствие. В сущности, вы вели себя в точности как человек, принадлежавший к классической правой и отнюдь не потерявший голову. Вы показали, как должен поступать в данной исторической ситуации подающий надежды молодой человек, который трезво смотрит на будущее.

Как и положено такому молодому человеку, вы всем обязаны только самому себе. «Вы прекрасно вели себя весь этот период, — сказал вам немного позже старик Болле, один из тех профессоров, чрезмерно благонамеренные лекции которых чаще всего освистывались. — Вы уже совсем зрелый, вполне сложившийся человек. Я говорил о вас Л. Он уже слышал о вас из других уст и, мне кажется, хотел бы с вами познакомиться». Пустые слова. Академика Л. вы интересовали как прошлогодний снег. Но Болле не оставил своего намерения. «Я видел Л., — сказал он вам через некоторое время. — Он ждет вас, сходите к нему, не откладывая. Он принимает по понедельникам, с четырех до шести. Вы ведь знаете, где он живет, не так ли?» — «Конечно», — ответили вы и поспешили найти адрес Л. в телефонной книге. Он жил на улице Турнон.

И вот однажды в понедельник вы пришли на прием к академику Л. Никто не обращал на вас внимания, но вы были там, куда, должно быть, мечтает когда-нибудь попасть каждый молодой человек, подающий надежды. Когда большинство посетителей разошлось, вы заколебались, ждать ли вам еще или тоже уйти. К счастью, Л. вас задержал. Он похвалил вас за ваше поведение, за вашу умеренность. «Она делает вам честь. Ведь вы, кажется, скромного происхождения?» — сказал он, и вы сперва не поняли, при чем тут ваше происхождение. Потом вы это прекрасно поняли. Л. хотел сказать: «Вам было нечего терять и некого щадить, вы могли бы не стесняться». Но было уже поздно. Вы никогда не принадлежали к тем, о которых говорят: «Он за словом в карман не полезет». Молодой человек, подающий надежды, прежде всего должен научиться молчать. Потом Л. заговорил с вами о большом труде, который он задумал, и о трудностях, с которыми сталкивается. Он предложил вам помогать ему, если, конечно, это не будет для вас слишком обременительно. Вы, понятно, согласились: «Я почту это за честь», и он сказал: «Прекрасно. Мы завтра же начнем». Это действительно началось на следующий день и продолжалось около года. Национальная библиотека, библиотека Мазарини, банковские архивы, национальная библиотека, нотариальный архив в Бове, библиотека Мазарини. «Я даже не негр, а переписчик, — думали вы, — жалкий переписчик!» Вы злились на Л., который не платил вам ни гроша, но не осмеливались говорить ему о том, что из-за него пренебрегаете своими занятиями и нарушаете свои планы. В июле он вам сказал: «Мы хорошо поработали. Теперь воспользуйтесь каникулами. Осенью я дам вам знать о себе», — и в первый раз оставил вас обедать. Это было все ваше жалованье. Тушеное мясо, морковь по-вишийски, земляничное варенье.