Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Узнаешь?

Кудрет глянул и обомлел:

— Ого! Да ведь это Сэма!

— Она самая.

— Танцовщицей заделалась?

— Судя по рекламе, да. Видишь, здесь написано: «Vedet» [32] От французского vedette — знаменитость, звезда. .

— Что это значит?

— Убей не знаю.

Как выяснилось из рекламы, Сэма была исполнительницей восточных танцев в одном из ночных клубов Стамбула. Но Кудрета волновало совсем другое.

— Вот бы найти ее и заставить отказаться от иска. Тогда бы я выбрался из тюрьмы.

Некоторое время они понимающе смотрели друг на друга, как могли смотреть лишь старые друзья. Мысль, высказанная Кудретом, не была новой, оба они к ней возвращались много раз, только не знали, где находилась Сэма. И вдруг эта реклама!

— Я говорил тебе, что завел дружбу с секретарем суда. Как-то мы с ним раздавили бутылочку, и на следующий день он вытащил на свет божий твое дело. Посмотрели мы его, а там ничего нет, кроме иска этой твари.

— Но разве торговцы не давали показаний?

— Там о них ни слова нет.

— И про взятки ничего?

— Ты что, спятил? Ведь дающий взятку отвечает наравне с тем, кто ее берет. Только ослы этого не знают! Словом, надо поскорей найти эту гадюку! Правда…

— Что «правда»? — самоуверенно спросил Кудрет.

— Чтобы съездить в Стамбул и заставить ее отказаться от иска…

— Нужны деньги, не так ли?

— Еще бы!

— Ты прав. Что же делать?

— Ума не приложу. Можно попросить у «дядиной дочери», которую вы мне сватаете.

— Ты что, спятил?

— Ну, раз ты такой умный, попроси у «своей».

— Внук паши и сын бей-эфенди не может унизиться до такой степени!

— Ну и силен ты!

— Может, я вру?

— Судя по надгробиям — не врешь, но сейчас-то что ты собой представляешь?

— Деньги и сейчас для меня ничто!

Идрис ухмыльнулся и, заложив руки за спину, стал расхаживать по кабинету.

Кудрет не спускал с него глаз. Но вот взгляды их встретились.

— Словом, раздобудь деньги, герой! — первым нарушил молчание Идрис. — Не то долго просидишь здесь. Успех дела зависит от денег.

— Но их, увы, нет.

— Значит, надо найти!

— Где я найду?

— Где хочешь, бесстыжая твоя рожа! На то ты и Кудрет Янардаг!

— Что верно, то верно.

— Вот и найди. Хоть из-под земли выкопай!

— Ладно, говори, сколько надо.

— Можно подумать, что у тебя завелись деньги.

Кудрет молча извлек из заднего кармана брюк чековую книжку, взял со стола начальника авторучку.

— Пяти тысяч хватит?

Идрис прыснул:

— Эх, посмотрел бы на тебя сейчас Длинный!

— Я спрашиваю, хватит пяти тысяч?

— Издеваешься? Да хоть лир пятьсот раздобыть!

Кудрет снова полез в карман, вынул пачку ассигнаций, отсчитал пятьсот лир и бросил их на стол.

— Не фальшивые? — усомнился Идрис.

— Фальшивками пусть промышляют ничтожества вроде тебя! А я — сын истинного бея-эфенди и внук паши! Запомни это. Сейчас я выпишу тебе чек на пять тысяч.

Идрис с недоверием взял чек на предъявителя.

— Не разыгрываешь?

— Ты что, ослеп? Читай!

— У «галстучников» разжился?

— Ты ведь знаешь, что я обещал им помогать, но безвозмездно. Лучше посмотри на это. — И он показал Идрису банковское подтверждение в том, что невеста Нефисе перевела на его имя пятьдесят тысяч лир.

Идрис не верил своим глазам:

— Чудеса, да и только!

— И это еще не все. Она готова переписать на мое имя все свои вклады, земли, движимое и недвижимое имущество. Стоит мне только захотеть.

— А ты не хочешь?

— Пока нет.

— Любопытно.

— Об этом потолкуем после, когда уладишь дело с Сэмой.

Их разговор прервал прислужник, который позвал Кудрета. Должно быть, явилась Нефисе.

— Спрячь чек, — сказал Кудрет, вставая из-за стола. — Получишь деньги — махнешь в Стамбул и там отыщешь эту тварь! Еще понадобятся деньги — телеграфируй!

— Отправлю «молнию». А если понадобятся две, три, пять тысяч?

— Сколько понадобится, столько и переведу. Ну ладно, а теперь сматывайся!

После ухода приятеля Кудрет задернул на окне тюлевую занавеску, приспустил штору и встретил Нефисе словами:

— Заходи, душечка, заходи, моя сладкая! Господи, опять похорошела! Весь вечер думал о тебе, и во сне ты мне привиделась, едва закрыл глаза…

Разрумянившаяся Нефисе бросилась в его объятия:

— Я тоже день и ночь о тебе думаю!

— Снилось мне, что ты…

— И ты мне снился.

— Как же я тебе снился?

— Прежде расскажи свой сон ты.

— Нет, ты…

Нефисе вдруг высвободилась из его объятий и расстегнула платье: