Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Так точно, эфендим…

Начальник тюрьмы был не робкого десятка, но прокурора боялся как огня.

Положив телефонную трубку, он вызвал старшего надзирателя, сообщил ему, что в самое ближайшее время в тюрьму будет доставлен Кудрет Янардаг, строго предупредил, что, согласно приказу господина прокурора, это надо хранить в тайне, и велел срочно подготовить одиночную камеру.

— Еще раз предупреждаю, — повторил начальник. — Ни один человек не должен об этом знать! Это приказ особой важности!

«Ну и трус, — подумал надзиратель. — Как будто бывают приказы не особо важные! Если каждый раз вот так трястись, дорогу домой забудешь. Самый строгий приказ, спущенный с самого верха, выполняется дня три, не дольше. На четвертый… На четвертый можно махнуть на него рукой». Тем не менее надзиратель заверил начальника:

— Не извольте беспокоиться, эфендим!

Новый начальник не понравился старшему надзирателю с первого дня. «Собственной тени боится! — с досадой думал он. — С прежним его даже и сравнивать нельзя. Тот самого прокурора в руках держал. Смотрел сквозь пальцы на торговлю наркотиками и ножами, а по ночам, напившись, резался с заключенными в кости. Вот это начальник! А новый сам не живет и другим жить не дает».

Старший надзиратель вышел из кабинета начальника и позвал одного из надзирателей:

— Возьми двух прислужников и вели им прибрать одну из дальних одиночек!

— Случилось что?

— Сейчас сюда доставят Кудрета Янардага. Только смотри у меня, заключенным ни гу-гу!

— Не понял.

— Чтобы никто не знал, что его привезут в тюрьму!

Надзиратель подмигнул:

— Начальник приказал?

— Начальник!

— Думает, болван, что все такие же трусы, как он.

Надзирателя обрадовала эта новость. Влип, значит, все-таки? Ну и хорошо. Побыстрее бы привезли. Человек он щедрый, к тому же весельчак… С приходом нового начальника жизнь у надзирателя не была уже такой вольготной: ни прежних возможностей, ни прежних доходов. Во всей тюрьме теперь остался один щедрый человек — Кемаль-ага, свояк Кудрет-бея. С ним хоть изредка можно сыграть на деньги. У остальных куруша не выудишь.

Надзиратель чуть не бежал и едва не сбил с ног другого надзирателя.

— Ослеп, что ли, скотина? — обозлился тот.

— Пардон, задумался…

— О чем?

— Сейчас я тебе кое-что скажу, только смотри, никому ни слова…

— А разве я тебя когда-нибудь подводил?

— Твой скоро прибудет!

— Кто это «мой»?

— Кудрет!

— Янардаг?

Вместо ответа надзиратель сказал:

— Старший велел подготовить одну из дальних одиночек! — и сразу же ушел.

Его коллега долго смотрел ему вслед и думал: «Здесь что-то нечисто, раз все это держат в секрете. Интересно, знает ли об этом свояк? Схожу-ка я к нему, спрошу. Если эту новость он узнает от меня, можно будет сорвать неплохой бакшиш». И он отправился на поиски Кемаля.

Нашел его во дворе, где тот прогуливался с ходжой Акязылы.

— Можно тебя на минутку, Кемаль-ага?

Кемаль оставил Акязылы и подошел. Теперь Акязылы трудно было узнать. Не говоря уж о приличном костюме, он всегда был при деньгах. Жене, которая навещала его каждую неделю, он давал с собой масло, сыр, мясо да еще совал ей в руку одну, а то и две пятидесятилировые бумажки.

«Так, — подумал Акязылы, — значит, у надзирателя есть для Кемаль-аги какая-то новость, которую он от меня скрывает. Иначе зачем бы он стал отзывать его в сторонку?»

Немного погодя Кемаль вернулся к Акязылы и взволнованно сказал:

— Ходжа, а твой сон оказался вещим.

Акязылы ничего не понял. В последнее время он видел много снов, еще больше придумывал, так что не мог все их запомнить, и потому спросил:

— Что-нибудь случилось?

Таинственно, словно собрался поведать великую тайну, Кемаль ответил:

— Нашего арестовали.

Теперь Акязылы все понял. Слухи о выступлениях Кудрета доходили и до тюрьмы. Значит, власти арестовали его, не выдержали!

— Говорил я, что сны мои не к добру! Я видел как что-то кружится вокруг его головы.

Сдерживая охватившую его радость, Акязылы прикинулся разгневанным и стал поносить тех, что посмел арестовать Кудрета Янардага. Он так разошелся, что уже не мог остановиться, а поскольку надзиратели успели «по секрету» разнести новость по всей тюрьме, вокруг Кемаля и Акязылы стали собираться заключенные, и вскоре набежала целая толпа любопытных. Через каких-нибудь полчаса новость была известна всем.

Толпа росла, а вместе с ней росло и возбуждение Акязылы: