Орхан Кемаль - Мошенник. Муртаза. Семьдесят вторая камера. Рассказы

— Не приведи аллах!

— Ну скажи, в чем повинен бедняга Кудрет-бей? В том, что сил не жалел, превознося славное имя всевышнего!

— Что за народ!

— Не народ, а сброд!

— Правильно сказал Плешивый Мыстык: сборище бездушных людишек!

— Не бойтесь, разверните святое знамя ислама, силой освободите страдальца, покажите себя!

— Будут выжидать. Посмотрим, дескать, какой оборот примет дело…

— Вот такие и распяли святого Иисуса!

— Тс-с-с! Молчи!

— Молчи, молчи… А если уже невмоготу?

— Невмоготу — тогда сам разверни святое знамя ислама!

— Легко сказать. Дома у меня куча детей, иждивенцев, чтоб им пропасть!

В городе только и было разговоров, что об аресте Кудрета. Даже дети толковали об этом событии. В торговой части на улицу вышли все лавочники. Каждый старался дать свою оценку случившемуся, а реакционеры всех подстрекали: «Гром небесный рушится на наши головы!»

Правительство, предвидя осложнения в связи с арестом Кудрета Янардага, приняло необходимые меры предосторожности, отменило отпуска полицейским, жандармерия находилась в состоянии боевой готовности.

Власти, уже имевшие некоторый опыт в расправе с восстаниями, сейчас опасались не столько мятежа, сколько разжигания страстей. При желании правительство могло расценить создавшуюся ситуацию как повторение «тридцать первого марта» [69] В ответ на переворот 23 июля 1908 г., совершенный иттихадистами (младотурками), в результате которого была ограничена власть султана и восстановлена конституция 1876 г., 31 марта 1909 г. в Стамбуле было поднято восстание, в котором не последнюю роль играло мусульманское духовенство. Иттихадисты, подавив восстание, жестоко расправились с его участниками. и так же, как этим в свое время воспользовались иттихадисты, силой оружия подавить восстание, объявить чрезвычайное положение, повесить зачинщиков и положить конец всякому проявлению демократии. Но правительство не хотело идти на крайности. Да в этом и не было необходимости. Бушевали страсти, одни лишь страсти.

Не только правительство, но и некоторые члены оппозиционных партий, в их числе бывший председатель вилайетского комитета и независимые интеллигенты, порицали Кудрета Янардага, поскольку его речи могли вызвать народные волнения, а это в конечном счете было бы на руку властям.

— Разве мы не говорили?

— О чем?

— О том, что после его ареста власти пойдут еще дальше. Ниточка тянется.

— Не думаю.

— Чего не думаешь?

— Что они пойдут дальше. Власти не стали бы арестовывать этого деятеля, если бы собирались прикрыть демократию, а дали бы возможность разгуляться реакции.

— И то верно. Видимо, этот арест надо рассматривать как меру особую.

— Пожалуй. Но это все равно неразумно.

— Почему?

— Потому что теперь Кудрет-бей превратился в глазах народа в борца и героя, пострадавшего за веру.

— Да, и ничего тут не скажешь. Более того, благодаря ему Новая партия может собрать большинство голосов.

— Ну и что? Она и в сорок шестом собрала немало…

— Да, но сейчас ведь пятидесятый.

— Исмет ни за что не допустит этого…

— Чего? Чтобы Кудрет-бей превратился в героя?

— Именно.

— А может, Исмет и не слышал ничего о нем?

— Да ты что! Без его ведома муха не пролетит.

— Ты прав.

— Знаешь, чего я больше всего опасаюсь? Чтобы не повторилась история с Либерально-республиканской партией!

— И я тоже.

— Помнишь, как Мустафа Кемаль сказал либерал-республиканцам: «Баста!» Вот и Исмет так скажет. Тогда демократии конец!

Обыватели заняли выжидательную позицию. Они совсем раскисли и не переставали думать о том, что сулит им будущее. Не предпримет ли Исмет меры по пресечению дерзких выступлений во всех уголках страны? Где сейчас Кудрет Янардаг? Его уже допрашивали? Когда его посадят в тюрьму? По каким улицам повезут?

Все эти и другие детали были тщательно обдуманы еще до ареста Кудрета Янардага. Допрос ему учинили сразу, а в тюрьму собирались отправить в самое неурочное время, по самой малолюдной дороге. Кроме того, решено было ни в коем случае не помещать его в общую камеру.

Прокурор позвонил начальнику тюрьмы:

— Алло!

— Слушаю, бей-эфенди!

— Тебе известно, что этот тип задержан?

— Известно, эфендим!

— Срочно подготовь одиночку!

— Слушаюсь, эфендим!

— И чтобы никто из заключенных не знал об его аресте!

— Понятно, эфендим!

— Будь начеку и предупреди строжайшим образом весь персонал!