Артур Хейли - Перегрузка

Только сейчас до него дошел унизительный смысл слов Нэнси Молино: «Нимрод Голдман сегодня… попал в немилость». Он был вынужден признаться себе, что в этих словах присутствовала немалая доля правды.

— Папа, — обратилась Леа к Ниму за обедом, — теперь ты будешь чаще оставаться дома на ночь?

В тот же миг наступила тишина. Ним почувствовал, что Бенджи, положив на стол нож и вилку, внимательно наблюдал за отцом, молчаливо поддерживая свою любопытствующую сестру. Руфь, потянувшись было за перечницей, в последний момент передумала и тоже стала ждать ответа Нима.

— Наверное, мог бы, — проговорил он; внезапность прозвучавшего вопроса и напряженность устремленных на него трех пар глаз вызвали у него определенное замешательство. — Это в том случае, если мне не подбросят какую-нибудь другую работу, из-за которой пришлось бы допоздна засиживаться в офисе.

Просияв, Бенджи сказал:

— Пап, а на уик-энды будешь проводить с нами больше времени?

— Может быть.

— Это похоже на радостную весть, — подключилась к разговору Руфь.

Она улыбнулась, что случалось с ней не часто после возвращения домой несколько дней назад. Ним чувствовал, что Руфь посерьезнела, временами полностью погружаясь в свои переживания. Супругам до сих пор так и не довелось объясниться — откровенно и чистосердечно. Казалось, Руфь избегает его, а Ним, все еще подавленный недавними событиями, не решался проявить инициативу. Он еще до того размышлял: как вести себя супругам после возвращения жены, которая целых две недели почти наверняка была в компании с мужчиной. Может, точно так же, как и до ее отъезда? Ситуация подсказывала, что именно так. Возвращение Руфи домой прошло без какой-либо сцены. Она забрала детей из дома своих родителей и как ни в чем не бывало снова сосредоточила в своих руках все нити домашней жизни. Руфь и Ним продолжали, как всегда, делить спальню, но не постель. Ним даже не мог припомнить, когда он в последний раз перебирался со своей стороны двуспальной кровати к Руфи. В остальном их жизнь нисколько не изменилась. Разумеется, Ним припоминал, что в прошлом бывали похожие ситуации, но тогда все складывалось совсем иначе: он возвращался домой после любовных утех. И тогда он не сомневался, что Руфь не догадывалась о причинах его отсутствия. Теперь же такой уверенности у него не было. А вот окончательной причиной их разрыва оказалось уязвленное самолюбие Нима. Он просто не был готов к новым эмоциональным потрясениям. Сейчас они все собрались дома, чтобы поужинать за семейным столом в третий раз за три дня, что само по себе было необычным.

— Как вы все знаете, — начал Ним, — в офисе сейчас кое-что изменилось, и пока я просто не знаю, как все будет складываться дальше. — Ему что-то бросилось в глаза, и он наклонился в сторону Бенджи: — Что у тебя с лицом?

Бенджи замялся, пытаясь прикрыть маленькой рукой синяк на левой щеке и ссадину под нижней губой.

— Ой, это произошло в школе, папа.

— Ты что, подрался? Что значит «это»?

Бенджи чувствовал себя неловко.

— Да, он дрался, — ответила за брата Леа. — Тод Торнтон сказал, что ты, папа, грязнуля, потому что тебя не волнует окружающая среда и ты хочешь ее испортить. За эти слова Бенджи его ударил, но Тод сильнее.

Ним ответил строго:

— Совсем не важно, кто что говорит, в любом случае неправильно и глупо доказывать свою правоту кулаками.

Удрученный сын произнес в ответ:

— Да, папа.

— Мы с Бенджи уже побеседовали об этом, — вмешалась Руфь, — и он теперь все понимает.

В глубине души Ним был поражен и даже потрясен. До сих пор такого с ним не случалось — критика против него самого оборачивалась против его семьи.

— Мне очень жаль, что мои неприятности задели и вас, — тихо проговорил Ним.

— Все в порядке, — заверила его Леа. — Мамочка объяснила нам, что ты поступил достойно.

Бенджи нетерпеливо заявил:

— Мама еще сказала, что в тебе больше мужества, чем во всех остальных, вместе взятых. — Бенджи стиснул зубы, чтобы продемонстрировать, что ему нравится слово «мужество».

Ним перевел взгляд на Руфь.

— Тебе это сказала мама?

— Но ведь это правда?

— Конечно, правда, — сказала Руфь и слегка покраснела. — Но ведь ваш папа не может сказать так о себе, верно? Поэтому это сделала я.

— Так мы и другим ребятам отвечаем, когда они стараются нас зацепить, — добавила Леа.

На какой-то миг Нима охватило волнение. Он представил себе Бенджи, защищавшего своими маленькими кулачками репутацию отца, затем подумал о Руфи, отбросившей все сложности в их взаимоотношениях и вместе с детьми отстаивающей его честь и достоинство. От этих мыслей у него перехватило дыхание, и он с трудом сдержал слезы. От еще больших душевных волнений его избавила Руфь.