Артур Хейли: Детектив

В десять тридцать пять вечера двадцать седьмого января Малколм Эйнсли уже был на полпути к выходу из отдела по расследованию убийств, когда услышал за спиной телефонный звонок. Чисто инстинктивно Малколм приостановился и оглянулся. Позже ему не раз пришлось пожалеть, что он сделал это.

Детектив Хорхе Родригес проворно подскочил к свободному столу, снял трубку, послушал и окликнул Эйнсли:

— Это вас, сержант!

Эйнсли положил на стол книгу, которую держал в руках, и вернулся к своему рабочему месту. Движения его были четкими и легкими. Только что разменявший пятый десяток детектив Эйнсли обладал крепким сложением, ростом выше среднего и выглядел не хуже, чем в те времена, когда играл опорным защитником в школьной футбольной команде. Лишь небольшой живот был ему упреком в злоупотреблении гамбургерами, но таков уж удел сыщика — вечная сухомятка, все бегом.

Этим поздним вечером на пятом этаже главного здания полицейского управления Майами, где располагался отдел по расследованию убийств, царила полная тишина. Здесь работали семь следственных групп, каждая из которых включала сержанта и трех сыщиков-детективов. Но группа, которая дежурила сегодня, находилась на выезде, ей предстояло начать расследование трех не связанных друг с другом убийств, происшедших за последние несколько часов. В Майами, штат Флорида, человеческие существа истребляли себе подобных без устали.

Официально рабочий день в отделе длился десять часов. Но почти всегда приходилось задерживаться. Вот и у Эйнсли с Родригесом смена давно закончилась, а они только-только поставили точку.

Эйнсли подумал, что наверняка звонит его жена Карен. Хочет узнать, когда он явится домой, ознаменовав тем самым начало долгожданного отпуска. Что ж, хотя бы в этот раз он сможет ей сказать, что уже выезжает, что привел в порядок отчетность, подчистил все дела и никто не помешает им теперь отправиться вместе с Джейсоном завтра утренним рейсом «Эйр Канада» из Майами в Торонто.

Эйнсли была необходима эта передышка. Хоть он все еще и пребывал в отменной физической форме, однако не чувствовал больше того неиссякаемого запаса энергии, с которым пришел на работу в полицию десять лет назад. Накануне, когда брился, заметил, что седины прибавилось, а волос стало меньше. Морщины к тому же… Ясно, отчего все это: работа в «убойном» отделе — сплошная череда стрессов. Во взгляде — настороженном и испытующем — проступили скепсис и даже цинизм, порожденные годами соприкосновения с людскими мерзостями.

К нему незаметно сзади подошла Карен и, словно прочитав по своему обыкновению мысли мужа, слегка взъерошила ему волосы со словами: «Мне лично ты очень нравишься».

Малколм привлек Карен к себе и крепко обнял. Она едва была ему по плечо, он щекой ощутил мягкую шелковистость ее волос; соприкосновение их тел всегда возбуждало обоих. Малколм чуть приподнял пальцем ее подбородок, они поцеловались.

«Я хоть и кроха, — сказала ему Карен вскоре после помолвки, — зато во мне бездна любви к тебе… и всего прочего, что тебе пригодится в жизни». Так и оказалось.

…Ожидая услышать голос Карен, Малколм, расплывшись в улыбке, снял трубку.

— Это Рэй Аксбридж, — произнес звучный баритон, — капеллан тюрьмы штата Флорида.

— Мы знакомы. — Эйнсли пару раз сталкивался с Аксбриджем, тот пришелся ему не по душе. Тем не менее он спросил вежливо: — Что побудило вас обратиться ко мне, святой отец?

— Одного нашего заключенного должны казнить завтра в семь утра. Его зовут Элрой Дойл. Он говорит, что знает вас.

Эйнсли моментально почувствовал, как вскипает злость.

— Еще бы не знать! Это ведь я засадил Зверя в Рэйфорд.

Ответная реплика прозвучала сдержанно:

— Хочу напомнить вам, сержант, что речь идет о человеке. Я предпочел бы не прибегать в разговоре к подобным прозвищам.

Эйнсли сразу вспомнил, почему в первую встречу Рэй Аксбридж вызвал в нем антипатию: осел велеречивый…

— Бросьте, его все называют Зверем, — сказал Эйнсли, — включая, кстати, и его самого. Для такого извращенного убийцы кличка даже мягковата.