Ирвин Шоу - Две недели в другом городе

Так вот что все это значило – удар, кровь, сон, недобрые предчувствия, воскресшие мертвецы. Его предупреждали об этом ноже.

– Уберите нож, – резко приказал Джек.

Дверь прихожей была захлопнута; если бы Джек вздумал броситься к ней, парень догнал бы его, не дав Эндрусу открыть ее даже наполовину. К тому же дверь открывалась внутрь.

Брезач не двигался. Только едва уловимая вибрация ножа выдавала его волнение. Он периодически втягивал в себя воздух через приоткрытый рот, как бы вздыхая. Брезач явно старался дышать спокойно. Других звуков не было слышно. Закрытые окна, шторы, двери и толстые стены гостиницы не пропускали их в номер. Мой крик никто не услышит, даже если парню не удастся вонзить мне нож в горло за минуту-другую, подумал Джек.

В двух или трех фильмах с участием Эндруса были подобные сцены – безоружный Джек стоит перед человеком с ножом, собирающимся убить его. В кино Джеку всегда удавалось спастись, внезапно перехватив руку нападавшего, неожиданно бросив лампу, опрокинув стол, выключив освещение. Во время просмотра поведение его героя всегда казалось Джеку разумным. Но сейчас он находился не на съемочной площадке, и нож был стальным, а не бутафорским, сценарист не мог росчерком пера отвести лезвие от Джека.

– Где она? – спросил Брезач. – Она здесь?

Он указал ножом на спальню; рука Брезача неохотно подчинялась юноше.

– Кто? – сказал Джек.

– Не считайте меня глупцом, – произнес Брезач. – Не за тем я сюда пришел, чтобы мне тут морочили голову.

Его глубокий, чистый, приятный баритон не годился для угроз.

– Вероника.

– Нет, – ответил Джек, – ее здесь нет.

– Вы мне лжете.

– Проверьте сами, – небрежно сказал Джек.

Он знал, что не должен демонстрировать парню свой испуг.

Брезач неуверенно шагнул в сторону спальни. Джек заметил, что на челюсти юноши играет мускул, рот Брезача искривился. Лицо парня заострилось, его черты стали более резкими, на впалых щеках образовались треугольные тени.

– Хорошо, – сказал Брезач, шагнув к Джеку. – Вы пойдете первым.

Джек заколебался. Здесь, в гостиной, где лишь свободное пространство отделяло Эндруса от Брезача, Джек был во власти его ножа. В спальне он мог укрыться от Брезача за кроватью, схватить лампу или тяжелый чемодан и использовать их как средство защиты, а может, нападения. Он повернулся и быстро прошел в спальню, преследуемый юношей.

В тускло освещенной комнате горел лишь ночник у постели. Яркая полоска света падала через приоткрытую дверь ванной на пол спальни. Войдя в комнату, Джек увидел половину буквы В, выведенную на зеркале Вероникой. Джек подошел к большому шкафу. Брезач не отставал от Джека.

– Стойте, – сказал Брезач.

Джек остановился. Между ним и парнем не было кровати, но в двух футах от Джека лежал кожаный чемодан. Если бы Брезач бросился сейчас на Эндруса, Джек успел бы схватить чемодан. Юноша стоял возле расстеленной двуспальной кровати; одеяло и простыня с одной стороны были отогнуты аккуратным треугольником, две подушки – тщательно взбиты.

– Так вот где это случилось, – сказал Брезач.

Он коснулся коленом кровати. Юношу немного качнуло, его голова заметно ходила из стороны в сторону, и Джек понял, что Брезач пьян.

– Славно провели время, мистер Эндрус? – хрипло спросил он, и уголок его рта слегка опустился, словно в тике. – В постели наша маленькая Вероника – просто чудо, верно?

Резким движением ножа он сорвал одеяло и простыню с кровати.

– Вот здесь, на этой самой постели, – произнес Брезач. Его глаза наполнились слезами, но это не успокоило Джека, напротив, юноша показался ему еще более опасным.

– Приятная картина, не правда ли? – сказал Брезач. – Вероника с раздвинутыми ногами.

– Прекратите, – сказал Джек, не рассчитывая на то, что его слова подействуют на плачущего юношу. – Какой смысл в подобных разговорах?

– Большой, – сказал Брезач, сделав рукой, держащей нож, неуклюжий ораторский жест. – Хочу все представить себе, понимаете? Воссоздать точную картину. Эта девушка меня интересует, я хочу знать обо всем, что с ней происходит. Когда вы ввели в нее член, она прошептала «О, Боже»? Я не обижу вас, если скажу, что со мной она всегда произносит эти слова?

Он криво улыбнулся, всхлипнув.

– Старое католическое воспитание. Господь должен благословить каждое совокупление.

Брезач снова страдальчески усмехнулся сквозь слезы.

– Ну? Она шептала «О, Боже»?

– Я не желаю с вами разговаривать, – твердо произнес Джек, – до тех пор, пока вы не уберете нож.