Давид Фонкинос - Воспоминания

По случаю своего тридцатилетия Алиса решила съездить в Париж.

Чтобы не отличаться от парижанок, в метро она стоя читала книжку.

В это самое время по улицам Парижа ехал на велосипеде молодой человек, ехал быстро: он опаздывал на важную рабочую встречу. И тут у него соскочила цепь. Нервничая и торопясь, он попытался поставить цепь на место. Встреча была очень важной, опаздывать было нельзя. Но цепь не слушалась. Руки молодого человека были в машинном масле: вот уж день не задался. Рядом оказалось метро, и молодой человек бросился туда, — единственная надежда успеть. Когда он бежал по лестнице, подошел поезд. Прыгая через ступеньку, он успел вскочить в последний вагон.

Впопыхах он толкнул стоявшую у дверей Алису, та уронила книгу. Он извинился, наклонился поднять, протянул книжку и увидел, что испачкал обложку. «Простите, мне очень жаль… Я… грязными руками…» Алиса в ответ расхохоталась: она читала «Грязными руками» Сартра. Увидев обложку, молодой человек тоже засмеялся, а Алиса, остроумная, как все Алисы, сказала: «Какое счастье, что я не „Чуму“ читаю».

В ту ночь я много раз просыпался. Все думал о прошлом моей семьи. Оно совершенно перемешалось в моем мозгу с настоящим. Эпохи соединялись, сплетались, образовывали причудливые сплавы. Я уже не знал, сколько мне лет. Пожалуй, мне это даже нравилось. Реальность уходила из-под ног, раздавался звонок телефона, я пугался, вдруг что-нибудь случилось. Это был отец, он звонил сообщить плохие новости. Я хватал телефон и обнаруживал, что мне это приснилось. Я сочинял, грезил наяву, будто писал роман. Только одно в этой ночи, изумлявшей неожиданными превращениями, меня настораживало: ни один женский образ не возникал в моем воспаленном воображении. Мне было горько сознавать, что столь манившая меня женственность ускользала и не являлась даже во сне. Я не знал тогда, что появлению женщин, которым суждено изменить нашу жизнь, предшествует пустота. Я не знал, что эмоциональная пустыня таит в себе обещание. Я ждал рассвета, этой единственной истины, которая была мне доступна, поскольку утро должно было настать в любом случае.

С бабушкой мы встретились за завтраком. Мы были похожи на старую пару, в которой каждый лелеет свои укоренившиеся привычки: бабушка пила чай, я — кофе. В качестве звукового фона откуда-то доносилась смутно различимая музыка, нечто среднее между Барбарой и ABBA. Я выпил несколько чашек в надежде проснуться.

— Какой замечательный завтрак, — сказала бабушка.

— Да? Ты находишь?

Бабушке все казалось замечательным в то утро. Лучшие моменты жизни — это те, когда тебе безразлично, что ты ешь. Я бы сказал, что хлеб имел в то утро вкус возвращения в детство. Но я помалкивал, радуясь ее хорошему настроению. Мы решили отправиться на поиски этой самой Алисы, единственной, кто не канул в просторах географии. Я предложил сначала позвонить, но бабушка считала, что лучше свалиться как снег на голову. Сюрприз так сюрприз. Погода по-прежнему стояла чудесная: то ли лето было в тот год упрямое, то ли осень робкая. Кто их разберет, эти времена года.

Добираться было недалеко. Я предложил поехать на машине, но бабушка пожелала идти пешком. Мы побрели вдоль прибрежных утесов. В какой-то момент, потрясенные зрелищем, мы невольно остановились. Берег обрывался вниз так резко, что дух захватывало. Это ощущение края света спровоцировало немало самоубийств. Но мне казалось странным хотеть смерти лицом к лицу с морем, лицом к лицу с такой величественной красотой. Открывающаяся перед нами даль обязывала нас жить. Некоторое время мы стояли молча, завороженные необъятностью горизонта.

Я постучал в дверь. Нам открыла женщина лет пятидесяти, дочь Алисы. Каждое утро она приходила ухаживать за матерью. Мы объяснили, кто мы такие. Женщина не могла поверить своим ушам.

— Невероятно! Значит, вы… вы учились с мамой в одном классе?..

— Совершенно верно.

— Ой-ой-ой… Какая жалость!

— Жалость? Почему жалость?

— Дело в том, что у мамы… не очень хорошо с головой… В общем, если называть вещи своими именами, она выжила из ума.

— Мы вам очень сочувствуем, — сказал я, чтобы заполнить неловкое молчание.

— У нее болезнь Альцгеймера. Это теперь частое явление, и вроде бы люди понимают, о чем речь, но пока не примеришь на себя, не поймешь, что это такое. Просто однажды ваша мама перестает вас узнавать.