Гийом Мюссо - Сентрал-парк

Не сказав мне ни слова, отец, пока меня лечили, снял большой дом с садом на улице Сквер-Монсури. Когда-то этот дом был мастерской художника и буквально утопал в зелени. Настоящий загород в центре 14-го округа.

Отец воспользовался моментом любовного разочарования Сеймура и уговорил его поселиться с нами. Я знала, что мой коллега пережил непростой роман. Его давний друг, танцовщик и хореограф, работавший в парижской Опере, в интересах карьеры переехал в Штаты, и их чувства не выдержали испытания разлукой.

И вот почти два года мы прожили втроем под одной крышей. Наше необычное содружество оказалось жизнеспособным. Против всех ожиданий, отец и Сеймур отбросили все свои предрассудки и стали наилучшими друзьями, их отношения друг к другу граничили с обожанием. Сеймура восхищал легендарный детектив, каким был Ален Шафер. Ему в нем нравилось все: чутье, крупный нос, чувство юмора, умение настоять на своем и умение сопротивляться. Отец же признал, что поспешил с выводами относительно молодого коллеги. Теперь он оценил состоятельного дэнди-гомосексуалиста, пропитанного утонченной культурой, но способного постоять за себя с кулаками и пить виски двадцатилетней выдержки.

А главное, оба яростно стремились вытащить из ямы меня, защитить от меня самой.

После больницы отец повез меня восстанавливать силы в Италию и Португалию. В начале весны Сеймур взял отпуск и повез показывать мне Лос-Анджелес и Сан-Франциско. Путешествия и постоянно окружавшая меня атмосфера семейного тепла помогли мне преодолеть кризис.

Едва почувствовав себя лучше, я вернулась на работу, хотя первые полгода работа была для меня настоящим адом. Сеймур взял на себя обязанности начальника следственно-оперативной группы Шафер, а я исполняла роль секретаря. [19] В следственно-оперативной группе секретарь оформляет документы и ведет записи и протоколы, которые и составляют следственное дело. Целый год я проходила курс интенсивной психотерапии, который вел со мной специалист по посттравматическим шокам.

В угрозыске у меня было сложное положение. После неудачи с расследованием дела Эрика Вога Таландье следила за мной, не спуская глаз. При других обстоятельствах от меня бы избавились в два счета, но моей историей заинтересовалась пресса. «Пари матч» посвятила целых четыре полосы случившейся со мной трагедии, сделав из моего провала романтический рассказ, где мне была отведена роль этакой парижской Клариссы Старлинг, которая пошла на все, лишь бы обезвредить опасного преступника номер один. В скором времени министр внутренних дел наградил меня почетной медалью за проявленную храбрость и преданность делу. Поддержка прессы и награда не слишком пришлись по душе моим коллегам, но благодаря им я по крайней мере могла продолжать заниматься своим делом.

Бывают испытания, с которыми так и не удается справиться до конца, и все же ты оставляешь их позади, несмотря ни на что. Какая-то часть меня так и не оправилась и отмерла навсегда. Прошлое не отпускало меня, но мне повезло с людьми, которые были рядом и не давали мне опустить руки.

Поль был мертв, мертв был мой ребенок, сердце у меня омертвело. Но где-то глубоко внутри таилось смутное ощущение, что моя история еще не закончилась, что когда-нибудь жизнь подарит мне что-то еще.

А пока я жила словно на ощупь. Цеплялась за ничего не значащие пустяки: лесная прогулка под ясным небом, час ходьбы по песку на пляже, остроумное замечание отца, хохот вместе с Сеймуром, стакан вина «Сен-Жюльен», выпитый на террасе кафе, первые весенние почки, еженедельные встречи с подругами по факультету, старенький томик Уилки Коллинза, купленный у букиниста…

В сентябре 2012 года я снова возглавила группу. Я не утратила интереса к работе и любви к расследованиям. Целый год «группу Шафер» небеса благословляли удачей. Мы очень быстро закрывали дела, которые нам поручали расследовать. И результат не замедлил сказаться.

Жизнь мчится вперед во весь опор. Три месяца назад, к началу лета 2013-го, на работе снова в меня поверили, а я снова поверила в себя. Вернули мне свое доверие и мои помощники, и мы снова стали надежными товарищами.

Вот тогда-то у меня и стало иногда возникать ощущение, что для меня еще не все потеряно.

Но мне и в голову не приходило, что меня одарят еще одним, к тому же таким мучительным, испытанием.

Ветер обрушился со страшной силой. Скотч не выдержал порывов ветра с ливнем, пластиковая вставка отвалилась, и вот вместо заднего стекла в «Шелби» вновь зияет дыра. Ливень радостно ею воспользовался и залил сиденье и пол спортивной машины.