Жорж Сименон - Три комнаты на Манхэттене. Стриптиз. Тюрьма. Ноябрь

Занятный человечек маленького роста, неопределенного возраста, толстенький, сияющий, в огромных, похожих на лупы очках, с ярко-рыжими волосами.

Жил он одиноко в квартире на Школьной улице, среди невероятного беспорядка, что не мешало ему быть одним из известнейших адвокатов по гражданским делам.

— Алло! Виктор? Я тебя не разбудил?

— Что ты! Разве ты забыл, что мой день начинается с шести утра? Я уже знаю, о чем ты меня сейчас попросишь.

— Ты видел газеты?

— Во всяком случае, я достаточно осведомлен, чтобы посоветовать тебе обратиться к Рабю.

Филипп Рабю был адвокатом, успешно выступавшим в самых нашумевших процессах последних двадцати лет.

— Тебе не кажется, что тем самым ты заранее признаешь дело трудным?

— Но ведь твоя жена убила свою сестру, так?

— Да.

— Она этого не отрицает?

— Она созналась.

— Как она мотивирует свой поступок?

— Никак.

— Это уже лучше.

— Почему?

— Потому что Рабю продиктует ей линию поведения. А как это отзовется на тебе?

— Что ты имеешь в виду?

— Быть может, читателям твоего еженедельника не очень придется по душе роль, которую ты в этом деле играл.

— Никакой роли я не играл.

— Это правда?

— Я думаю, что правда. Вот уже скоро год, как я не прикасался к ее сестре.

— Тогда звони Рабю. Ты с ним знаком?

— Довольно хорошо.

— Желаю удачи!

Филипп Рабю живет на бульваре Сен-Жермен. Ален часто встречался с ним на премьерах, ужинах и коктейлях. Итак, номер его телефона.

Четкий, даже резкий женский голос:

— Кабинет адвоката Рабю.

— Говорит Ален Пуато.

— Подождите, пожалуйста, минутку. Я сейчас посмотрю.

Он терпеливо ждал. Квартира на бульваре Сен — Жермен была огромной. Однажды он по какому-то торжественному случаю попал туда на прием. Видимо, адвокат сегодня еще не заходил к себе в кабинет.

— Рабю слушает. Я в общем-то ждал вашего звонка.

— Я сразу подумал о вас, чуть было даже не позвонил вчера вечером, но не осмелился вас побеспокоить.

— Я выступал вчера с защитой в Бордо и вернулся очень поздно. Ваше дело представляется мне не слишком сложным. Я только удивлен, каким образом мог такой человек, как вы, влипнуть в подобную историю. Она наделает шуму, и тут уж ничего не попишешь. Вы не знаете, дала ваша жена уже какие-нибудь показания?

— Судя по словам комиссара Руманя, она только призналась в убийстве, но на другие вопросы отвечать отказалась.

— Для начала неплохо. А муж?

— Вы его знаете?

— Я с ним встречался.

— Бланше утверждает, что для него это полная неожиданность. Он провел часть минувшей ночи у меня.

— Он питает к вам неприязнь?

— Если и питал, то забыл об этом. Бланше сам не знает, на каком он свете. Я тоже.

— В таком деле, старина, нелегко будет затушевать неблаговидность вашей роли.

— Но ведь не из-за меня же это произошло.

— Разве вы не были любовником вашей свояченицы?

— Последнее время уже не был.

— С каких пор?

— Около года.

— Вы рассказали эту историю комиссару?

— Рассказал.

— И он поверил?

— Но это же правда.

— Правда или нет, но публику это будет шокировать.

— Но ведь речь идет не обо мне, а о моей жене. Сегодня ее снова будут допрашивать.

— Конечно…

— Я хотел бы, чтобы вы согласились ее повидать.

— Я завален делами, но вам я отказать не могу. Кто из следователей ведет дело?

— Не знаю.

— Вы говорите из дому?

— Да.

— Не уходите, пока я вам не позвоню. Постараюсь разузнать подробности во Дворце правосудия.

Ален набрал номер телефона редакции:

— Это вы, Мод?

Одна из телефонисток, с которой он любил иногда уединиться на часок.

— Как вы себя чувствуете, патрон?

— Сами понимаете как, крольчишка. Борис уже пришел?

— Просматривает почту. Соединяю.

— Алло! Борис?

— Да, Ален! Я был почти уверен, что ты не приедешь утром в редакцию, и занялся почтой…

Фамилия Бориса была Малецкий. У Алена он работал главным редактором. Жил он в предместье Парижа, по дороге на Вильнев-Сен-Жорж, с женой и четырьмя или пятью детьми. Борис был одним из немногих сотрудников журнала, кто не проводил время в компании с Аленом и его приятелями, а сразу после работы уезжал домой.

— Журнал вышел?

— Уже поступил в продажу.

— Телефоны пока молчат?

— Трезвонят без передышки. По всем номерам. Ты чудом ко мне прорвался.

— Чего им надо?

— Это в основном женщины. Горят желанием узнать, правда ли это.

— Что именно?

— Что ты был любовником свояченицы, как намекают газеты.