Михаил Аношкин - Сугомак не сердится

Сам уголок оказался небольшой поляной с высокой густой травой. Сосновый лес обступил ее со всех сторон. Самой примечательной деталью поляны была лиственница, высокая, мачтовая. До половины ствол ее без ветвей, а выше венчался бархатной шапкой хвои. В то время лиственница уже начинала желтеть. Внизу бойко зеленела молодая поросль листвянника.

Всякий раз, когда потом приходилось Владимиру бывать в этих дремучих краях, он обязательно навещал эту поляну, отдыхал здесь, выкуривал одну-две папиросы и отправлялся дальше.

На этот раз он снова заглянул в облюбованный уголок Хотелось по привычке покурить, помечтать, полюбоваться горными далями. Но он не узнал знакомого места. Поляна была та же, все так же глухо обступал ее сосновый лес, все так же буйно росла трава, но не было главного — гордой лиственницы. Над землей возвышался остаток ствола, черным острым изломом целясь в небо. Владимир подошел ближе и понял, что произошло. Лиственницу свалило молнией. Вершина валялась тут же, из травы торчали голые сучки, а над ними кружились стрекозы. Дикий татарник разросся мощно, привлекая синими и малиновыми махровыми цветами.

А лиственницы не было. Остался один обгорелый пенек. Первозданная прелесть ее в прошлом, во вчерашнем, в памяти…

Огорченный Владимир решил поскорее уйти отсюда. Грустно пощипывало сердце. И все-таки поляна с гордой красавицей-лиственницей останется в памяти, останется такой, какой она поразила его в юности.

Уходя, он еще раз оглянулся, прощаясь. И неожиданно заметил то, чего не заметил сразу, хотя и было в этом пропущенном главное, без чего немыслимо понять красоту жизни. Он увидел, что рядом с обгорелым пнем с завидной уверенностью подросли молодые лиственницы. Они тянулись к солнцу, к свету, они росли словно наперегонки.

И это новое, что вдруг открылось ему на поляне, обрадовало его, лихорадочно заработали мысли. Владимир почувствовал, что находится у истоков того, что поставит в его жизни все на свои места, что освободит, наконец, его от тяжелого бремени. Он почувствовал, что в его душе происходит какой-то поворот.

И брел напролом сквозь чащи и болота, пробирался сквозь кустарники, карабкался на шиханы, охваченный новыми мыслями, новым радостным чувством.

Да! То было в прошлом. А ведь прошлое всегда волнует, бередит сердце, отзывается грустью. Сила прошлого тем беспощаднее, чем больше самого себя осталось в нем. А овручские встречи разве не прошлое? Разве не было грозы, после которой не должно быть возврата к старому? Во время этой грозы сгорело то, что связывало его с Галей, сгорело до пепла. Но разве на старом пепелище может быть прочный огонь?

И эти новые мысли погнали Владимира из леса к Лиде, к Валерке. Он больше не мог переносить одиночества, оно тяготило.

Скорее в город! Скорее домой! Скорее окунуться в кипение жизни, в бурный водоворот всех событий, — нет без этого настоящей радости, нет настоящего счастья!

Виталий пришел на озеро Сугомак порыбачить, а оно бушевало, и Виталий приставил удочки к сосне и лег на траву: какая уж рыбалка! Озеро было пустынным. И вдруг он на самой середине озера увидел черную долбленую лодку, их называют у нас «душегубками». Лодку то подбрасывало на гребень волны, то зарывало в брызги. Вот сильная волна повернула «душегубку» поперек, Виталий даже вскочил — плохи шутки с Сугомаком в такую пору. Долго ли до беды?

Но пловец ловко выправил лодку, и она снова закачалась по волнам, приближаясь к берегу. Виталий рукавом рубашки стер со лба пот: такой пловец не пропадет!

Когда лодка приблизилась на столько, что можно было разглядеть в ней смельчака, Виталий удивленно присвистнул — то была девушка! Вот «душегубка» ткнулась острым носом в гальку, и девушка выскочила на берег. Подтянув лодку к береговому пеньку, она выпрямилась и поглядела на Виталия.

— Ну и волны! — сказала девушка. — Сумасшедшие!

— Кто же в такую пору плавает? — отозвался Виталий. — Могли утонуть!

— Я? — повела черными бровями девушка. Виталий разглядел ее глаза: стального цвета, с зеленоватым отливом, умные и дерзкие. Она была как березка гибкая — белое платье в горошек ладно облегало ее фигурку. Девушка понравилась Виталию.