Юрий Смолич - Мы вместе были в бою

— Я, товарищ Стахурский, о чем говорю? По соседним дворам старичков и пенсионеров полно живет, и что ни старичок, то какой-нибудь старый мастеровой — слесари, каменщики, все, какие хотите, специальности есть. Только к старому пенсионеру, понятно, нужен специальный подход — ему слово надо умеючи промолвить, «добрый вечер» сказать. А кто за это возьмется, если заместителя директора по хозяйственной части уже четвертый раз меняют, а сейчас его и совсем нет — заместитель по учебной части сам его заменяет?

— А кто теперь директор? — спросил Стахурский.

— И директора тоже нет. Заместитель по учебной части замещает…

— Никифор Петрович, где вы там? — послышалось из вестибюля.

— Как раз и наш заместитель, — сказал Никифор Петрович Стахурскому и крикнул, направляясь к двери: — Иду, иду!

Обернувшись, он сказал на ходу:

— Товарищ Власенко, Василий Митрофанович. Всех начальников замещает.

— Какой Власенко? Из теплового отдела? Я с ним на фронте встречался. Он аэродромы строил.

— Он самый.

Никифор Петрович вышел, и Стахурский последовал за ним.

В вестибюле стоял инженер Власенко. Стахурский сразу его узнал. В начале года он встречался с ним где-то за Будапештом.

— Никифор Петрович, — сказал Власенко, — сегодня подготовить все для вечернего приема.

— Слушаю, Василий Митрофанович. В шесть начнете?

— Да.

— Здорово, Власенко! — сказал Стахурский.

— Стахурский! Здорово! Демобилизовался?

Они пожали друг другу руки.

Никифор Петрович пошел вверх по лестнице.

Власенко окончил институт на год раньше Стахурского и сразу выделился как хороший инженер. Водопровод, канализация, теплоцентрали — все это он неутомимо строил во многих городах. Он бесспорно был талантливым производственником. Но Стахурский никогда не слышал о склонности Власенко к педагогической работе.

— Никогда не думал застать тебя здесь, — сказал Стахурский. — У тебя обнаружилось призвание к педагогической деятельности?

— Пришлось согласиться. Иначе не позволили оставаться при кафедре.

— При кафедре? — удивился Стахурский. — Ты же всегда был производственником? Никогда не слышал, чтоб ты собирался на научную работу.

Власенко хлопнул Стахурского по плечу:

— До войны, брат, я теплоцентрали строил. Оборудовал тепловое хозяйство заводов-гигантов. А теперь что? Руины разбирать? Разве это дело для строителя? Не тот, брат, масштаб. — Власенко взял Стахурского за плечи. — Это хорошо, что ты вернулся. Нам наши старые аспиранты дозарезу нужны, партийный комитет разыскивает каждого в армии. Предложение: деканом строительного факультета. Я исполняю обязанности директора, так что предложение вполне официально.

— Спасибо, — ответил Стахурский, — но ты ведь знаешь, что я никогда не имел склонности к педагогической деятельности.

— Это пустое! Ты же закончил аспирантуру и готовился к научной работе.

— Верно, но теперь я решил итти на производство. На производство, какое бы оно ни было: разбирать развалины, ремонтировать побитые снарядами кровли, класть междуэтажные перекрытия в закопченных коробках полусожженных домов, вернуть к жизни изувеченные войной здания и мечтать над проектами новых…

У Стахурского похолодело в груди от волнения: еще никогда ему не хотелось строить так как сейчас. Власенко за большим не хотел видеть малого. А это малое и было началом великого.

Стахурский сделал движение, чтобы высвободить плечо из рук Власенко, но тот крепко держал его.

— Пусти, Власенко! Говорю тебе: я решил итти на производство.

— Бессмыслица! Год — другой, пока начнется настоящий разворот строительства, надо побыть здесь, друг мой, готовить кадры, а потом, в новой пятилетке, мы себя покажем. Разве нас удержишь тут, когда производство развернется во всю ширь?

Стахурский наконец высвободился из рук Власенко и сказал:

— Ты лучше отыщи Карпинского, Баймака и других наших деканов, где они?

Власенко свистнул:

— Карпинский теперь заместитель наркома, он сейчас, брат, большой человек. А Баймак? Разве ты не слышал? Погиб под Оршей. И Павлов погиб. Он был партизаном. А Макаревский расстрелян в Бабьем яре.

— Что ты говоришь?!

— А студенты… — продолжал Власенко, — еще не обо всех получены сведения… Асю Дубову помнишь? Погибла в партизанском отряде, а Лиля Шевчук — под Будапештом, она служила на аэродроме.

Они умолкли. Сколько погибло товарищей!

Грусть овладела ими. И это чувство сразу сблизило их.