Александр Розен - Почти вся жизнь

— Простите, пожалуйста, не мог бы я узнать адрес или телефон Николая… не знаю, как по отчеству, Титова?

Краснощекая девушка высунулась из окошечка:

— Ах, это снова вы! Кого? Титова? Николая Николаевича?

Получив номер и искоса поглядывая на краснощекую девушку, Владимир Павлович взял трубку.

— Коля? Коленька, это говорит…

Раздались короткие гудки. Видимо, что-то произошло с аппаратом.

Владимир Павлович снова набрал номер. Но и на этот раз, едва он назвал себя, послышались короткие гудки. Он набрал номер в третий раз…

— Хотите, я вас соединю с бюро ремонта? — спросила девушка.

Но Владимир Павлович покачал головой:

— Не надо…

На Волгу он не пошел и до шести часов бесцельно бродил по городу, так и не находя ответа на свои тревожные мысли. Ровно в шесть он решил, что пора, и направился на Привокзальную улицу. Саша Жилин жил все в том же небольшом двухэтажном домике, который принадлежал его родителям — потомственным железнодорожникам.

Владимир Павлович прошел через небольшой, аккуратно расчищенный садик с двумя скамейками под совершенно красными кленами, увидел разноцветные стекла веранды, и сердце его дрогнуло, как бывало в Москве, когда он вспоминал свое детство.

Семья обедала, когда Владимир Павлович вошел в дом. Хозяйка разливала борщ, от которого шел паровозный пар, а хозяин озабоченно разрезал на мелкие кусочки стручки красного перца. За столом сидело пятеро мальчиков, до смешного похожих на того самого Сашу Жилина, которого помнил Владимир Павлович.

Жилин очень изменился. Это был уже пожилой человек. Но выражение доброты не исчезло с его лица даже и теперь, когда оно стало морщинистым и потемнело от времени.

— Володя! — сказал Жилин, вскочил и уронил в борщ ложку. Доброе лицо его выражало сильное смущение. Он взглянул на Владимира Павловича, потом на жену…

— Узнал? — мягко спросил Владимир Павлович.

— Ну конечно… Да, да, конечно, узнал… Володя… М-да…

Владимир Павлович подошел к жене Жилина и все так же мягко спросил:

— А ведь мы с вами тоже были знакомы, не правда ли?

— Ириночка! — сказал Жилин, как показалось Владимиру Павловичу, беспокойно.

— Не учились ли и вы в нашей школе? — продолжал Владимир Павлович. — Класса на три моложе? Я что-то начинаю вспоминать…

Жилин решительно встал и подошел к Владимиру Павловичу:

— Я… Я думаю, нам лучше выйти… при детях неудобно…

— Но почему, собственно, неудобно? — спросил Владимир Павлович.

— Нет, нет, не здесь… Выйдем.

Жилин поспешно вышел из дома. За ним шел Владимир Павлович, пожимая плечами:

— В чем дело, Саша? Что за фокусы? Это на тебя не похоже.

— Ничего, ничего, — говорил Жилин. — Вот скамеечка. Садись, пожалуйста… если хочешь.

— Ну хорошо, сядем… Ну вот, я сел… Садись и ты.

— Нет, я постою, — сказал Жилин, издали тревожно глядя на пять бритых затылочков. С веранды доносился стук ложек. Неожиданно заплакал младшенький.

— Гостеприимный же ты хозяин, — усмехнулся Владимир Павлович.

— Послушай, — сказал Жилин, прислушиваясь к детскому плачу и морщась, как от сильной боли. — Послушай, ты ставишь меня в такое положение… Да и себя…

— Не хочешь меня в дом звать? — сурово спросил Владимир Павлович.

Жилин развел руками, и казалось, что этим движением он защищает свой дом от вторжения.

— Ты бы рассказал мне… — начал Владимир Павлович.

— Да нет уж, чего там…

Жилин махнул рукой.

— Одичали вы здесь, — сказал Владимир Павлович и, не прощаясь, вышел из садика.

Не спеша он направился вниз по Привокзальной улице. Никакого определенного плана у него не было. Просто не хотелось возвращаться в гостиницу, и он снова бродил по городу. Вскоре повеяло сыростью с Волги. Оттуда на город надвигался вечер. Где-то далеко — наверно, на набережной — заиграл духовой оркестр.

«Что же это происходит? — думал Владимир Павлович. — Или в самом деле они здесь одичали? Нет, так нельзя… Ведь он, как-никак, занимает какое-то место под солнцем… Надо жаловаться. Но кому? На что? Друзья его плохо приняли? Совсем не приняли? Но это их личное дело. Ему нехорошо в родном городе? Гостиничный администратор завтра же достанет ему билеты в театр. Это новый театр, гордость города, хорошая труппа, худрук — лауреат… Завтра же он сможет примкнуть к экскурсии на строительство ГЭС, он сможет увидеть работу новых механизмов, недавно прибывших с Урала. Может быть, он хочет осмотреть новые дома в заводском поселке? Пожалуйста! Может быть, музей местной промышленности? И музей с превеликим удовольствием покажут гостю… Но что касается его бывших друзей — никто не властен приказать им… Это их дело — подавать ему руку или нет, пускать в дом или…».