Владимир Дудинцев - Повести и рассказы

Дядя Панкрат положил на стол темную жилистую руку с кривыми перебитыми ногтями. Посмотрел на нее, повернул вверх мозолистой ладонью.

— Механик — это то же, что врач. День ли, ночь ли — будь в готовности, лечи больных. Личные дела — завтра. — Тут он толкнул меня и приблизил черный чуб к моему лицу. — А завтра-то, оно у нас только в календаре!

— Отец, — спросил из другой комнаты низкий женский голос, — стелить, или пойдешь куда?

— Стели. Нынче слово дал. Вот Лешку только посажу в машину, и будем спать все.

Он посмотрел на окно и опять задумался.

— Приехал и уедет. Не судьба! Тут еще учительница промашку дала — сидела с Власовым в кино. Баламут, сам подсаживается. Уверен. Девчата непременно Лешке передадут. И это будет все.

Жена механика принесла нам со Степаном щей. Мы пообедали. Дюков попросил сала и намазал вздутое обмороженное ухо. Затем он ушел к лошадям. Панкратий Савельевич поднялся и снял с гвоздя свой полушубок.

— Айда на улицу, пройдемся. Что-то не идет наш лыжник.

Мы вышли на свежую, как весна, улицу, освещенную двойной цепочкой электрических огней. Высоко над селом стояла луна, между избами громко скрипел снег, был слышен топот, девичьи смешки. Мы зашагали к сельсовету. У большой избы в полосе света, отброшенной из окна на снег, стоял грузовик. Мы обошли машину. В кузове на горе мешков, пряча руки в рукава, сидели женщины в платках.

— Куда идет машина? — властно осведомился Панкратий Савельевич.

— В Большую Речку, — ответили сверху несколько голосов.

— Где шофер?

И тут мы увидели Лешу. Он стоял позади грузовика, опираясь на длинные лыжи.

— Машина перегружена, еще раз тебе объясняю, — раздраженно говорил ему приземистый человек в светлом полушубке. — Сгони вот баб, попробуй, — тогда можешь располагаться.

— А прощаться? Забыл? — Панкратий Савельевич подошел к Алексею. — Душа из тебя вон!

— Не прощайся. Он завтра уедет, — весело сказал шофер.

— А мы еще посмотрим!

— Это кто — дядя Панкрат? Тогда другой разговор.

— Кто бы ни был!

Панкратий Савельевич оглядывался во все стороны. Он кого-то искал. Вдруг он быстро шагнул за спину Алексея. Даже побежал по снегу, догоняя кого-то в белом платке с кистями. Через несколько минут он вернулся.

— Вот что, — резко сказал он шоферу. — Ты, дорогой мой, можешь ехать. Раз такой разговор — заводи, и до свиданья.

— Дядя Панкрат! — растерянно заговорил шофер. — Я же не знал. Дядя Панкрат!

— Раз такое дело — поезжай. Просить, молить — это не наше дело.

— Так я посажу! Пускай садится!

— Леша, ты уедешь утром! — еще громче сказал механик. — Раз такое дело, я сейчас иду в гараж к совхозной полуторке. Хоть я и не спал, конечно, три ночи. Но валяться в ногах — это не наше с тобой дело.

Панкратий Савельевич закончил свою речь, повернулся спиной к удивленному шоферу, взял Алексея под руку и отвел в сторону.

О чем они говорили, я не слышал. Механик отобрал у Леши лыжи. Было слышно, как дядя Панкрат приказал ему: «Ступай!» После этого Панкратий Савельевич подошел ко мне.

— Катюша-то плачет, — тихо сказал он. — Похоже, что я вовремя здесь оказался. Ну что ж, пошли к гаражу?

Шофер, которого я видел днем у избы механика, спал, завернутый в тулуп, в кабине своей полуторки — около гаража. Панкратий Савельевич открыл дверцу и нажал кнопку гудка. Тулуп зашевелился, круглая голова приподнялась над овчиной.

— Делом, делом надо заниматься, а не спать, — резко сказал механик. — Ну, что смотришь? Вылезай, говорю, мотор разбирать будем. Устраивает это тебя?

Он отпер ворота гаража, распахнул их, зажег электричество. Втроем мы налегли на кузов, раскачали машину и вкатили на деревянный пол под церковные своды.

— Что стал? Спускай масло, полезай под картер! — крикнул дядя Панкрат шоферу.

Тот, наконец, понял все, засмеялся и побежал вокруг машины. Его длинные ноги вылезли из-под грузовика, изгибаясь, упираясь в пол: он начал отвинчивать болты.

Через полтора часа чугунное днище картера уже стояло на полу около грузовика, рядом с головкой блока. Панкратий Савельевич держал в коричневых от масла руках поршень с шатуном и качал головой.

— Бить тебя надо, дурья голова. Кто же так ездит? Ты ерша со дна моря достань — сразу вся внутренность наружу выскочит. Давление не то. А мотор? Две тысячи оборотов дал — вот он и пошел вразнос. Водитель! Бери вон паяльную лампу…

Дядя Панкрат неожиданно умолк и поднял голову прислушиваясь.

— Вроде шел кто-то. А, ребята?