Николай Богданов - Легенда о московском Гавроше

— Товсь! — крикнул Туляков весело. — По белым чертям, святой Кремль захватившим…

Бородатый наводчик перекрестился.

— Огонь! — скомандовал Туляков.

Его команда совпала со звоном часов на Спасской башне: «Бам!» Башня окуталась дымом, и часы, жалобно загудев, умолкли.

Мальчишки от восторга взвизгнули. Филька подскочил. А Туляков почесал маковку и сказал:

— Кончилась царская музыка!

Второй снаряд разорвался у подъезда, отбросив пролетку с лошадьми.

— Нас берут в вилку, господин полковник, — определил офицер-артиллерист.

Рябцев не спеша, поигрывая мускулами лица, стал собирать в портфель бумаги, адъютанты быстро скатали карту, рассыпая разноцветные карандаши. И, не подбирая их, направились к черному ходу, куда уже поспешил артиллерийский офицер.

Лукашу вынесло следом с верхней одеждой полковника и кофейником. Под грохот разрывов все спустились во внутренний двор, и полковник негромко приказал:

— В Александровское училище. Оттуда удобней руководить боем. Мой командный пункт будет там. Собаку! — топнул он на вестового.

И Лукаша побежал за сеттером, вспомнив, что при первых же разрывах снарядов тот забился под диван. Влетев в кабинет, он стал доставать собаку из-под дивана половой щеткой. Сеттер упирался, огрызался. Лукаша вспотел, изнемог. Наконец, отодвинув тяжеленный диван, он взял упрямого пса на руки.

— Ну слава богу! — сказал он.

И в этот момент Лукашу ослепила молния, он услышал гром. Лицо его обожгло болью. Он хотел крикнуть и не смог. В горле бурлило, язык холодел. Впотьмах Лукаша стал шарить одной рукой выход. Съехав на животе вниз по перилам, скользким и липким от его крови, он наконец вышел из здания. Но и на улице не было света.

— Брось собаку, идиот! У тебя же глаза выбиты! — выругал его полковник.

«Как же я жить буду?» — ужаснулся Лукаша и повалился без чувств, выпустив из рук невредимого сеттера.

Остановившись перевести дух у храма Христа Спасителя, Вячик-мячик стал свидетелем меткости стрельбы красной артиллерии. Она била отовсюду и громче всех с Воробьевых гор. Над крышей штаба военного округа вдруг возник черно-красный смерч, и в его вихре с грохотом исчезла украшающая его башенка. Это было так страшно, что Вячик-мячик упал от страха. Даже когда он добрался к своим в Александровское училище, перед его глазами все еще стоял этот огненно-черный смерч, а в ушах гудело эхо взрыва.

В вестибюле Вячик встретил своего двоюродного брата поручика Ровного. Тот был какой-то растерянный, невнимательный. А Вячик сыпал ему скороговоркой:

— Я был в самом штабе красных! Там главным Штернберг. Знаменитый профессор астрономии. Не было прицелов, поставил к пушкам профессора математики Гопиуса. Не было снарядов, доставили с мызы Раево. Не было винтовок, нашли в эшелоне на путях сорок тысяч. Раздают всем солдатам и рабочим. Отряды красногвардейцев едут из всех подмосковных городов. Из Тулы оружейники. Из Иванова ткачи. Ждут балтийских моряков из Петрограда.

— Ты что здесь разводишь панику, гимназист? — схватил его за шиворот какой-то перебинтованный офицер с сумасшедшими глазами. — Ты агент большевиков? Подосланный?

— Я скаут! Я говорю только правду. Я был в самом штабе красных. Я все узнал… Если вы сдадитесь, вам сохранят жизнь. Это сказал профессор астрономии Штернберг…

— Значит, по-твоему, наша песенка спета?! Изрублю каждого, кто так думает! — офицер сорвал с лица бинты, и Вячик угадал в нем Рында-Бельского, неузнаваемо обезображенного.

— Я не вру! Будет обстрел! Будет…

Только успел выкрикнуть Вячик эти слова, как раздался страшный грохот и на головы всех посыпалась штукатурка. Рында-Бельский скрылся в меловой пыли, как дьявол в преисподнюю. Но ненадолго. Вячик получил от него такую трепку, из которой не вышел бы живым, не трахни в угол дома еще один снаряд. Осколки высадили окна вестибюля, и все повалились на пол.

Запомнилось Вячику, как в зал вошел очень бледный полковник Рябцев и сказал:

— Приказываю пробиваться в Кремль.

— Поздно! Юнкера уже выходят из его ворот с поднятыми руками. Без вашего приказа! — ехидно крикнул Рында-Бельский. — Но я красным не сдамся! — И, выхватив пистолет из кобуры, Рында-Бельский выстрелил в себя.

— Это конец! Если такие, как он, вот так умирают, — сказал Рябцев.

…Стеша очнулась только через несколько дней в чужой комнате, на чьей-то постели. Оглядевшись, она поняла, что находится у кого-то из соседей. Но почему она очутилась здесь? Где хозяева квартиры? Недолго раздумывая, Стеша вышла из чужой квартиры и поспешила домой.