Исаак Гольдберг - Жизнь начинается сегодня

Недовольно поморщившись, председатель групкома резко сказал, и глаза у него были холодные и чужие.

— Об тебе, Медведев, пожалуй тоже надо сведения собрать. Работаешь ты здесь, а толком и неизвестно, отчего ты из деревни своей ушел...

— Тоже, думаешь, от раскулаченья убежал? — возмущенно выпрямился Влас.

— Если бы я так думал, так с тобой и разговор другим манером шел, — немного смягчая суровость своего тона, перебил Власа председатель. — Не думаю, а для других требуется. Чтоб все в ясности было.

Молчавший до того Савельич тихонько коснулся рукою плеча Власа.

— Всем перебор идет, дружок. До самой души кажного.

— А насчет Феклина, — продолжал председатель, — так его уже куда нужно прибрали. Теперь и за дружков его.

— И за хозяев! — сыпнул веселым смешком Савельич.

— И за хозяев примамся.

— А где они, ихние хозяева? — нерешительно заметил Влас.

— Притаились. Как клопы, по щелям сидят. Да только их пошпарят кипяточком, они и выползут!

За столом засмеялись. Засмеялись и стоявшие сзади Власа. Влас даже не улыбнулся.

Председатель нагнул упрямо голову и снова обратился к Власу:

— А ты, Медведев, все-таки доставь нам о себе данные. От сельсовета или каких достоверных людей.

— Он доставит, — вместо Власа быстро и успокоительно заверил Савельич.

— Попробую... — сумрачно подтвердил Влас.

Из групкома Влас ушел подавленный и недовольный собою. Еще сильнее был он недоволен Савельичем. И когда он с ним немного позже встретился в бараке, то попенял ему:

— И зачем ты меня туда таскал, Савельич?

— Ничего, брат. Привыкай. А вот насчет сведений о себе, так я тебе присоветую: пущай парнишка твой, ну и этот трахторист сходят да обскажут об тебе, что ты не меченый да не порченый. Хе, хе!

Влас в сердцах рванул к себе пиджак и перекрылся им через голову.

Тракториста выписали из больницы раньше Фильки. Парнишка, узнав о том, что Николай Петрович уезжает в Суходольское без него, заплакал от обиды и огорчения:

— А меня когда домой?

— Скоро, — успокоила сестра.

Николай Петрович, оживленный и радостный, пришел прощаться с Филькой.

— Ну, герой, до повиданья! Поправляйся вчистую и шпарь за мной. Поклоны всем передавать?

— Передавай... — глотая слезы, согласился Филька. — Мне теперь ску-ушно будет. Совсем, совсем скушно...

— Не горюй! Не более недели продержут, а потом покатишь домой.

Тракторист уехал, Филька втихомолку поплакал и стал с нетерпением дожидаться отца.

А Влас что-то замешкался с приходом в больницу. У Власа закрутились на стройке дела, внезапно захватившие его целиком. У Власа закружилась голова.

Вслед за Феклиным были арестованы еще трое. Все они оказались сбежавшими от раскулачиванья деревенскими богатеями. Все они потихоньку вели на стройке вредительскую работу, нашептывая колеблющимся и малосознательным землекопам, плотникам и каменщикам разные небылицы о власти, о международном положении, о коллективизации. Ко всем им тянулась ниточка от нераспутанного и невыясненного еще происшествия с подпиленными лесами.

Влас, насторожившийся при аресте Феклина, уже проще отнесся к тому, что забрали еще троих. Очевидность их замешанности в темных и нехороших делах была несомненна и не приходилось ни сомневаться, ни отрицать их виновности. Власу даже пришлось вступиться с кем-то в спор из-за того, что собеседник его, оглянувшись в сторону помещения групкома, многозначительно, но неопределенно сказал:

— Мудруют. Путают безвинных людей...

— А ты чем докажешь, что они безвинные? — в упор спросил его Влас.

— Да так... — замялся тот. — Мужики хорошие, чистые...

— Чистые! — пренебрежительно возразил Влас. — У их под чистотой-то всякая нечисть водится.

— Кто это знает... Мало ли что болтали. Может, по пьяной лавочке.

— Не по пьяной. В самом тверезом смысле сплетки да побасенки пропущали. Вред для дела, для рабочих людей производили.

— Не знаю... — постарался замять разговор случайный собеседник Власа и поскорее отошел от него.

В эти дни возбуждения на стройке, когда чаще, чем прежде, происходили собрания, когда возле пестрых полотнищ стенгазеты собиралась толпы, Влас вспомнил о Некипелове. Вспомнил сначала как будто невзначай, а затем и в связи со всем, что происходило кругом.

Очень многое, о чем толковали вокруг него, как четкий и резкий контраст, воскрешало пред ним речи и советы Некипелова. Особенно его намеки на каких-то «знающих» и «понимающих» людей. Потому что партийные и профессиональные организации стройки как-раз и были заняты розыском и выявлением этих «знающих» и «понимающих» людей, стоявших за спинами Феклина и других, и направлявших руку тех, кто подпиливал брусья на лесах. И Влас поймал себя на навязчивой и острой мысли разыскать Некипелова и посмотреть на него и услышать, что же он теперь говорит, где его умные люди и что они делают. Он некоторое время сдерживал в себе это желание: после последней встречи с Некипеловым нудно ему было разговаривать с этим земляком. Но что-то подталкивало его, что-то устремляло повидаться с Никанором Степановичем, взглянуть на него и, может быть, уличить в чем-то.