Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 8

Вместе с тем, говоря о тексте-основе, следует заметить, что, как и в большинстве толстовских пересказов, речь идет не о литературной правке записанной у Коргуева сказки. А. Н. Толстой не только по-своему пересказал текст-основу. Он обогатил сюжет сказки — главного источника. В коргуевском варианте задачи — навестить покойного царя-отца на том свете — нет. Эпизод этот заимствован писателем из записей, напечатанных в сборниках Афанасьева и Зеленина «Пермские сказки», точно так же как и эпизод с добыванием Андреем-стрелком по поручению царя кота Баюна взят из афанасьевского варианта. Привлечение именно этих эпизодов усилило социальное звучание сказки. Образ жестокого и глупого царя, довольно хорошо намеченный в основном источнике — в сказке из сборника Нечаева, в пересказе писателя стал гораздо конкретнее, ярче и убедительнее.

А. Н. Толстой с большим увлечением писал свой пересказ. В его архиве сохранился текст, написанный от руки, и есть текст, перепечатанный на машинке и выправленный рукой автора. Машинописный экземпляр предназначался в набор. Но сличение этого, предназначенного к печати варианта и изданной сказки показывает, что правка продолжалась и во время издания, в корректуре. Например, в рукописном и в перепечатанном на машинке экземплярах эпизод, когда появляется мужичок с ноготок, борода с локоток и требует угощения у свата Наума, дается в традиционной устойчивой форме скоморошьего рассказа.

«…Откуда ни возьмись появился стол накрытый, на нем — бочонок пива да бык печеный, в боку нож точеный, в заду — чеснок толченый.

Мужичок с ноготок, борода с локоток сел возле быка, вынул нож точеный, начал мясо порезывать, в чеснок помакивать, покушивать да похваливать» и т. д.

В напечатанной сказке читаем этот эпизод в новой авторской правке.

Но рукописному л машинописному текстам, которые сохранились в архиве, несомненно предшествовали более ранние, не сохранившиеся редакции. Известно, что на протяжении двух месяцев в кругу своих знакомых А. Н. Толстой дважды читал первоначальные варианты пересказа, и текст все время менялся.

Уместно также отметить, как писатель, стремясь сохранить живое звучание сказки в книге, шел не по тому протоптанному пути, по которому нередко шли иные популяризаторы народных сказок, сохраняющие в неприкосновенном виде речевую структуру устного повествования.

А. Н. Толстой отказывался безоговорочно следовать этому строю речи, писатель переводил, переключал устное повествование в строй литературной речи. В качестве иллюстрации приведу коротенький пример тому, как под пером писателя менялся текст фольклорной записи в пересказе, предназначенном для чтения. Чтобы увидеть это, достаточно сравнить текстуально очень близкие — начало сказки, записанной от М. М. Коргуева «Андрен-стрелец» и пересказ А. Н. Толстого: «Поди туда — не знаю куда, принесите — не знаю что».

Текст сказки М. Коргуева:

В некотором царстве, в некотором государстве жил-был царь, и он был холост.

Текст пересказа А. Толстого-, В некотором государстве жил-был царь, холост, не женат.

В сказке Коргуева употребляется сложно-сочиненное предложение с союзом «и», причем подлежащее в этом сложно-сочиненном предложении одно.

Такая конструкция не характерна для литературного языка, она возможна только в разговорной речи.

Еще более показательное сравнение:

В сказке М. Коргуева говорится:

Значит, имел он (царь. — А. Н.) стрельцов двенадцать у себя, и один был стрелок Андрей, тот уж на лету сокола убивал и уж числился как старший стрелок.

В пересказе А. Толстого эта фраза выглядит так:

был у него стрелок по имени Андрей.

В записи коргуевской сказки, как видим, опять та же самая конструкция — сложно-сочиненное предложение. И в предложении «…один был стрелок Андрей…» нет дополнения («у него»), которое есть в пересказе А. Н. Толстого, то есть предложение в рассказе Коргуева неполное, что в литературном языке мало употребительно и что характерно для устной речи, а потому и вполне уместно в сказке в ее живом звучании. Кроме того, слово «значит» в литературном языке не может употребляться в таком контексте. В живой же речи, особенно при рассказывании сказки, оно вполне уместно и закономерно, так как создает впечатление длительности повествования.

Или вот еще одно небольшое сличение текста-основы (запись М. К- Азадовского от сибирской сказочницы Винокуровой) с текстом пересказа А. Н. Толстого.