Семен Бытовой - Десять тысяч лет

Рыбаки, как только началась перестрелка, разбежались. Многие успели сесть в шаланды и спуститься вниз по реке, где были узкие протоки. Партизаны долго собирали их. И когда они немного успокоились, Лу Синь спросил:

— Кто это подговорил вас выдать за партизан людей, непричастных к ним? Это же обычная японская провокация.

— Его нет среди нас, японцы его увели, — ответил рыбак. — Двоих расстреляли, а его взяли с собой...

Но в это время на склоне горы показался Ли Чао, которого вели два партизана. Голова его была перевязана куском синей дабы.

— Ли Чао, наш Ли Чао! — заговорили рыбаки.

Партизаны сказали Лу Синю:

— Он стрелял в нас из маузера. Он прятался в кустах и оттуда стрелял.

Один из них протянул Лу Синю маузер.

— Это наш Ли Чао. Он спас деревню! — сказали рыбаки.

Лу Синь зло посмотрел на Ли Чао:

— Это ты предложил выдать японцам «бунтовщиков»?

— Конечно, он! Ли Чао очень мудрый мужчина! — произнесла женщина в синих широких штанах и ватной кофточке,

— Почему ты стрелял из маузера?

— Я думал, что вы японцы! — ответил Ли Чао. —Я не мог разобрать...

— Кто дал тебе этот маузер?

— Я подобрал его возле убитого офицера.

— Неправда! Я подобрал его! — сказал Лу Синь и вытащил маузер из-за пояса. — Вот он!

Ли Чао отвел в сторону взгляд.

— Кто ты такой? Почему помогал самураям? Ты хотел вызвать нас из ущелий, устроить нам ловушку? Нет, ты мало похож на местного рыбака. Скорее, ты — японец! Сколько лет ты живешь в деревне?

— Я четыре года живу в деревне, — сказал Ли Чао. — Спросите у всех! Я никому не делал зла.

— Он женат на моей дочери, — сказал высокий старый рыбак. — Он никому не делал зла.

— О горе, какое горе! — заплакала жена Ли Чао.

— Что будет с нами, когда снова придут каратели? — спросил рыбак.

— Мы уйдем в горы! Мы уйдем в горы! — раздались голоса.

Лу Синь повернул Ли Чао лицом к толпе.

— Вы теперь видите, кто он такой?

— Вот ты какой, Ли Чао!

— Знают боги, как мы были к тебе справедливы.

Люди наступали на Ли Чао.

— Расстрелять! — сказал Лу Синь.

Тогда Ли Чао закричал:

— Хорошо, я умру, но что вы будете делать, когда опять придут солдаты нашего императора?

Ему никто не ответил...

На самом краю деревни японец, назвавший себя китайским именем Ли Чао, был расстрелян.

Советский комендант, внимательно выслушав речь старого рыбака, сказал:

— Женщина, по-моему, не виновата, что так случилось. Он обманул ее. Вы более опытные люди, и то не разгадали в нем провокатора. Пусть она остается жить в своем доме. Пусть возделывает огород. Вот мой совет.

— Хао-ба! — ответил рыбак. — Твой совет мудр. Она действительно дочь очень бедного человека. Я так и передам людям.

Он надвинул на глаза старенькую шляпу и подошел к мулу, который лениво пощипывал траву под тенистым кленом. Китаец сел на мула верхом и, доставая ногами до земли, поехал по каменистой тропинке, которая вела в рыбацкий поселок.

Вот уже несколько дней как учитель спит по ночам не раздеваясь. В этот раз он даже позабыл закрыть окно, погасить свет, и залетевшие с вечера комары кружатся над тусклой керосиновой лампой. Дождь стучит по черепичной крыше низкого дома, и потоки воды громко стекают на каменистую почву. Под унылый шум дождя крепко спится, и загляни сюда прохожий, он наверно подумал бы, что с вечера учитель сильно хватил рисовой водки или выкурил порцию опиума в доме на набережной.

Однако все знали, что Чжан Лун степенный мужчина. Горожане охотно отдавали своих мальчиков в ученье супругам Чжан. И за все годы еще никто ни разу не замечал, чтобы учитель позволил себе отступить от строгих житейских правил, которых он так придерживался.

С наступлением темноты по улицам прекращалось всякое движение, и никто не видел, как спит Чжан Лун в куртке и в ботинках на пышном одеяле, сшитом из разноцветных лоскутьев.

Да, с тех пор как в городок Девять Балаганов пришли японские оккупанты, жизнь потекла по другому руслу. Никто не вмешивался в посторонние дела, никто друг к другу не заходил, а по вечерним улицам шагали одни патрули.

На самом же деле все обстояло совсем иначе, и не было никакого повода в чем-либо худом обвинять Чжан Луна.

...Когда капитан Мацудайра вызвал супругов Чжан в жандармерию и приказал немедленно сжечь все китайские учебники истории и географии, учительнице нужно было промолчать. Но Ли — известно, женщина! — спросила капитана: