Семен Бытовой - Десять тысяч лет

— Хорошо, — сказал Ван Чжу-вын после того, как Мейлин успокоила его. — Я буду работать еще больше.

— Будь осторожнее с ними. Они способны обвинить любого человека в преступлении.

— Звери, — сказал Ван, — я задушил бы их собственными руками.

И опять на долгое время ушел лудильщик Ван Чжу-вын...

Прошло четыре дня, а Мейлин все не возвращалась. Старик приходил к чайному дому, спрашивал, когда же вернется дочь, но ничего определенного ему сказать не могли. К тревоге о Мейлин прибавилась тревога о юноше, о котором не переставал думать старик. Он часами просиживал у городских ворот, встречал и провожал прохожих, а юноши все не было. Десять спичек, которые он взял у юноши, не давали старику покоя. На базаре, где он бывал ежедневно, покупая у бродячих лоточников то порцию чумизы, то пампушку, все время шли тревожные разговоры о том, что японцы кого-то опять расстреляли за связь с партизанами, что начальник гарнизона отдал приказ закрыть городские ворота... От всего этого старику становилось жутко. Временами Мао Цин даже забывал о дочери и все время думал о юноше, которого — старик был уверен — осудили по спичечному закону. После долгой ходьбы по городу, томительных ожиданий у городских ворот Мао Цин возвращался к храму, ложился на каменную ступень, но спать не мог.

...В полночь над городом нависли тяжелые тучи. Слабый ветер, казалось, был не в силах сдвинуть их с места, и они обрушились холодным, долгим дождем. Люди, спавшие на ступенях храма, не знали, куда укрыться. Они потеснее прижались друг к другу, натянув на себя разное тряпье, чтобы хоть как-нибудь согреться и не промокнуть.

— В городе опять начались облавы, — сказал кто-то в темноте.

— Кого разыскивают? — спросил другой.

— Известно кого — партизана! — ответил первый и, помолчав минуту, добавил: — Но его не так-то легко поймать. Партизаны очень смелые ребята.

— Все это верно, но японцы их посильнее, — сказал третий.

— И все-таки сто японцев гоняются за одним партизаном.

— И не могут поймать.

— Эти парни неуловимы!

— Будто заколдованные!

— Они прячутся среди народа!

— Ты очень остер на язык! Не лучше ли помолчать и просить небо о прекращении дождя! — ответил кто-то сердито.

Мао Цину хотелось сказать несколько слов в пользу человека, которого разыскивают японцы, но он решил послушать, что скажут другие.

— Они объявили награду в двести иен тому, кто наведет на след беглеца, — послышалось в темноте.

Мао Цин насторожился. Он снял с головы кусок рогожи, которым защищал себя от дождя.

— Ого, двести иен!

— Не известно, за что они осудили парня?

Тут Мао Цин произнес:

— Могли осудить его по спичечному закону! Я знаю человека, которого казнили за это.

Наступило молчание. Лил дождь.

— Они еще и сюда придут искать. Думаешь, самураи не знают, где ночуют, бедняки? — сказал кто-то.

Старик заволновался. Он достал трубку, посмотрел по сторонам: курит ли кто. И тут он поймал пристальный и очень знакомый взгляд человека, сидевшего, напротив.

— Я зажег бы тебе спичку, добрый старик, но они у меня все промокли, — произнес шепотом человек, чьи глаза показались Мао Цину очень знакомыми. Да и голос его он уже где-то слышал.

— Боги, мои! — вырвалось из груди Мао Цина, — Боги мои! Не сон ли это? — И Мао Цин протянул руки, чтобы обнять этого человека, привлечь к себе. — Добрый юноша, ты ли это?

Вместо ответа юноша крепко сжал локоть Мао Цина. Старик понял, что нужно молчать. Юноша поднялся и направился к изгороди, за которой был сад. За ним последовал Мао Цин.

Когда они очутились в саду под низким густым деревом, юноша произнес:

— Я чем-то напугал тебя, добрый старик! Мне кажется, что ты даже боишься меня.

— Я очень тревожился за тебя. Я думал, что тебя уже осудили по спичечному закону, ведь ты шел в сторону нашей Тука. Я взял у тебя спички, помнишь, десять спичек? Они прожгли мое сердце. Но я сохранил их. Вот они. —И он достал из кармана лоскуток, в котором были спрятаны спички.

— Спасибо тебе, старик. Могло, конечно, быть и это, — сказал юноша. — У японцев хватит законов, чтобы казнить ни в чем не повинных людей. — Он обнял Мао Цина. — У меня дела поважней спичек. Беглец, которого разыскивают японцы, это я!

Мао Цин отступил, и тут же опять приблизился к юноше.

— Я должен уйти в горы, дедушка. Если бы ты согласился выполнить мою просьбу... — осторожно произнес юноша.

— Говори, говори, я тебя слушаю, — волнуясь и как можно тише произнес старик.