Семен Бытовой - Ночью скалы светятся

Земля, сулившая урожай, дышала свежестью.

Март — переходный месяц. Где-то близко весна, но зима не хочет уходить. Она, кажется, собирает все свои неотшумевшие ветры, все неотбушевавшие вьюги и пускает их в ход, чтобы еще на некоторое время задержаться на полях. Мартовские короткие метели начинаются внезапно и очень злы. Но сто́ит им немного утихнуть, как сквозь туманное небо пробиваются солнечные лучи, предвещая скорое тепло.

И, хотя нынешний март был особенно суровым, все же выдавались и ясные дни. За ночь, бывало, наметет у бараков сугробы снега, а в полдень солнце наполовину растопит их. На реке почернел лед. Казалось бы, людям радоваться, что подходит весна, но они тревожились. Надо было возводить плотину, чтобы вовремя пустить воду на рисовые поля. Схема плотины, предложенная агрономом, была из простейших, но строительство требовало большого умения и сноровки. По мысли агронома, срубы из бревен следовало сложить на льду, заполнить камнем и песком, а когда лед тронется, — опустить срубы на дно реки.

Но Бира — горная река. Нрав у нее коварный. Никогда заранее не угадаешь, когда она тронется. Вчера весь день Им Тха Дё простукивал жердью ледяной покров, потом лег грудью на лед, прислушиваясь к шуму воды, но так и не определил место, где лучше всего ставить срубы. Ночью его разбудил ветер. Им быстро оделся, побежал к реке, снова целый час ходил туда-назад по льду, простукивал его, и удары показались ему не такими гулкими, как вчера. Кажется, воды прибавилось и местами лед распирает.

Едва начало светать, пришли Цой Хо Рим, Ким Им Гер, Бом Тха Бон — совсем еще юноша, только на прошлой неделе приехавший с отцом из Казахстана. Бон сам попросился на строительство плотины, и Им охотно взял юношу себе в помощники.

— Что слышно, Им Тха Дё? — спросил Цой Хо Рим.

— Пора приступать, — сказал Им. — Дней через десять, не позже, Бира тронется. Вода начала прибывать.

В этот день к берегу стали подвозить бревна, камень, песок.

Еще пять дней ушло на строительство срубов. Когда они выросли высотой в два с половиной метра и их загрузили балластом, лед на реке уже заметно почернел. Временами казалось, что он не выдержит огромной тяжести, покачнется и треснет, — и срубы упадут на дно. Но дать им упасть как попало нельзя было. Нужно следить, чтобы они легли на дно реки ровно, без малейшего перекоса; и корейцы круглые сутки посменно дежурили на реке.

Ровно на десятые сутки, как и предсказал Им Тха Дё, над долиной опустилась темная туманная ночь. Подула «маньчжурка» — теплый ветер с океана. На сопках, окружавших долину, начал таять снег, хлынули шумные ручьи. На реке дежурил Бом Тха Бон. Только он сделал несколько шагов к срубам, как под его ногами треснул лед. Он провалился по грудь в полынью. Сразу ухватился за ледяные кромки, но они тут же обломались. Бон лишился опоры, и его потянуло вниз, под лед. До того места, где стояли срубы, было шагов двадцать, и юноша, забыв об опасности, изо всех сил подался вперед, надеясь доплыть до срубов и увидеть, как они опускаются в реку. Не успел он проплыть и пяти шагов, как почувствовал на спине огромную тяжесть. Он не сразу догадался, что это льдина, а когда понял, — сильнейший удар в затылок оглушил Бона, и он стал терять сознание.

Но к реке уже спешил Им Тха Дё. Как циркач по проволоке, бежал он, балансируя руками, по тонкой ледяной полоске. И в то самое мгновение, когда Бон Тха Бон уже уходил под воду, Им кинулся к юноше, схватил его за воротник ватника и поплыл с ним к берегу.

Только на следующую ночь, проломив ослабевший лед, на глазах у Има Тха Дё, оба сруба опустились на дно. Им видел, что они легли ровно, без малейшего перекоса, как он и рассчитал...

Когда я был в гостях у рисоводов и встретился с Имом Тха Дё, Най, угощая меня корейскими лепешками, спросила:

— Неужели сам товарищ Пак, парторг колхоза, посоветовал посетить нашу семью?

— Да, сам Иван Данилович, — откровенно признался я.

— Ты слышишь, что они говорят, Им? — И в глазах этой маленькой кроткой женщины вспыхнули радостные огоньки.

— Я слышу, Най, — тихо сказал Им Тха Дё.

Нам здо́рово повезло — был полный штиль, катер не слишком жался к берегу; и все же путь к Большой лагуне занял у нас полдня. Когда мы прибыли к ловцам анфельции, уже начинался прилив и довольно крупные волны заняли прибойную полосу.

Лагуна лежит недалеко от моря и, соединенная с ним узким проливом, тоже в это время бурлит, пенится, рвется из берегов. Катер с тремя кунгасами, груженными пурпурными водорослями, с трудом преодолевая встречные волны, медленно двигался к берегу. Старшина непрерывно включал сирену, и ее тревожные сигналы звали приемщиков на пристань.