Семен Бытовой - Ночью скалы светятся

— Да мы же с тобой, Рита, на одном пароходе из Владивостока плыли. Конечно, ты не приметила меня, потому что нас, русских девушек, там много было. Приехала сюда, на рыбокомбинат, — меня назначили помощником мастера в закаточный цех. А недавно выбрали комсоргом. Вот тебе и моя жизнь! А ты чепуху какую-то стала плести мне, честное слово!

И стыдно мне сделалось, что карты мои наврали, ничего похожего рассказать не могли.

— А когда приехала на Сахалин, — продолжала Лена, — то поняла, какой это край чудесный, как интересно жить здесь, на берегу океана; только работай, учись. А ребят хороших здесь тоже не меньше, чем на материке. Смелые, сильные ребята.

— И рано будить их не надо: сами чуть свет просыпаются! — шутливо вставила девушка в брезентовой куртке, слышавшая, что недавно говорил Иван Жило.

Я вскочила, забыв про карты, лежавшие на золотом песочке, и хотела уйти, но чувствую — не могу двинуться с места, будто кто ноги мои вдруг сковал.

— Ну, куда же ты, Рита? — спрашивает Лена.

— Сама не знаю куда, — говорю сквозь слезы, сдавившие горло.

— Так ты вернись в бригаду.

— Стыдно мне перед девчатами...

— Ничего нет стыдного. Ну, ошиблась, оступилась. Так ведь все знают, что ты цыганка из табора, что трудно тебе сразу свою судьбу ломать. А не хочешь вернуться на плот, устрою тебя к себе в цех, на закаточный станок. Через два-три месяца хорошую специальность освоишь. Разряд назначим тебе. Вот Ирма Томилина на закатке стоит, спроси Ирму. — И подозвав к себе девушку с короткими косичками и в татарской тюбетейке: — Ирма, поможешь Ритке освоить станок?

— Почему же нет? Было бы у нее только желание...

— Вот видишь, Ритка! Ну как, согласна?

— Не знаю, девочки...

Тут кончился перерыв. Девчата быстро разошлись по цехам. А я стою на берегу одна, не знаю, на что решиться. Сто́ит сделать десять шагов в сторону завода — и я начну новую, такую же, как у девушек, жизнь; вернусь к своим — и все останется как было. Что делать?

С этими тревожными думами жила я целых пять дней. Чтобы не встретиться с Иваном Жило, все это время почти не выходила из хаты. Прикидывалась больной. Он, правда, раза три к нам заходил, но отец дальше порога не пускал его, говорил, что худо мне.

И вот настал день, когда наши цыгане собрались уезжать. Прибежал Брундиков, кричал, ругался, что подвели его, вербовщика; теперь из-за нас, бродяжек, его под суд отдать могут. Однако цыгане и слушать его не хотели. А Иван Жило даже пригрозил ему, что «зацепит» финкой где-нибудь в темном углу и скинет в море.

В этот день отец рано вернулся из кузни. Сходил в баню, оделся во все чистое.

— И ты, татучка, едешь?

— Что делать, зоренька? Куда все, туда и мы. Разве от своих отобъешься?

— А я, татучка, не поеду. Страшно мне!

— Почему же тебе с отцом страшно?

— Не хочу я за Ивана выходить, боюсь его; погибну я с ним! Лучше останусь тут с подружками. — И рассказала ему, что девушки приглашали меня в цех. — Разреши, татучка, и сам оставайся. Хорошая у тебя служба в кузне. Ценят тебя, премию тебе выдали. Ты уже пожилой, татучка, не по силам тебе кочевать. Останемся, хуже не будет!

Отец промолчал, отвернулся, стал собираться.

Вечером, когда наши цыгане уже садились на пароход, я незаметно дворами побежала к рыбозаводу и стала ждать конца смены, когда девушки начнут выходить из цехов. Вот мелькнул красный платочек Лены, за ней вышли Тося с Ирмой. Заметив меня, Ленка крикнула:

— Девчата, Ритка пришла!

— К вам я, девочки! — от волнения едва выговорила я. — Наши цыгане на пароход садятся, а я к вам убежала... Страшно мне, девочки. — И хочу сказать, чтобы спрятали меня, а то Иван Жило хватится и побежит искать, но не могу — стыдно!

И верно, будто угадала я: в расстегнутом пиджаке, надетом на голое тело, без шапки бежит к заводу Иван. В руках у него финский нож.

В это время уже порядочно людей вышло из завода. Я кинулась в толпу, смешалась.

— Где моя Ритка? — подбегая к Лене, кричит Иван.

— Ты как с девушками разговариваешь? Ну-ка, спрячь финку! — строго говорит Лена.

— Отдайте Ритку, она невеста моя!

— Ишь, жених какой отыскался! — возмущается Лена. — Ты эти дикие штучки брось. А ну-ка, девочки, зовите наших ребят-курибанов, пускай они этого жениха в море искупают!

— Уйди, зарежу! — дико орет Иван, замахиваясь на Лену финкой.

Обмерла я от страха. Подумала, — погибнет из-за меня хорошая девушка, — и уже хотела выйти из толпы. В этот миг подскочил высокий парень и схватил Ивана за руку. Нож упал. А другие ребята взяли Жило за плечи и отвели в сторону.