Нинель Громыко - Комсомольский комитет

Игорь слушал Пургу, невольно видя все время Русакова. Тот ерзал на стуле, торжествующе поглядывая на Чиркова, видно было, что он во всем согласен с Пургой.

Чирков-старший молчал, сосредоточенно вычерчивая что-то на листе бумаги, делая вид, что ему очень нравится обсуждение.

После бюро Артем Семенович отвел в сторону Мамонтова.

— Ты знаком с Тамарой Крутилиной?

— Нет, — ответил Мамонтов. Брови его спустились и сошлись на переносице. Он закурил. Испытующе смотрел на Пургу.

— А я познакомился… Скажу тебе: не хотел я этого касаться при молодежи. Но если в том, что случилось, обвинять, то и нас с тобой тоже надо, потому что и мы просмотрели… В одно ухо впускали сплетни, а в другое выпускали. Но Чирков-то каков! Видел, как он выкручивался на бюро? Надо с ним внимательно разобраться. Что-то нечистые у него намерения. Мне уже кое-кто говорил, что он не столько о деле заботится, сколько о том, как он в этом деле выглядеть будет.

Мамонтов удовлетворенно заметил:

— Вот-вот! А ты все слушать меня не хотел, когда я тебе говорил, что рановато мы его выдвигаем.

А Борис Чирков в это время в коридоре подошел к брату, который стоял с Соболевым и Лучниковой.

— Мне с тобой поговорить нужно, зайдем ко мне в кабинет, — сказал Борис Анатолию.

— Не видишь, я занят? — сказал Толя и взял Лену под руку.

Но Лена спокойно высвободила руку и пошла по коридору. Анатолий бросился догонять ее.

— Что ты хорошего в нем нашла, Лена, — спросил однажды Игорь Лену, встретив ее в коридоре горкома комсомола.

Игорь от всей души желал Лене счастья. Но почему-то Игорю казалось, что не с Толей Лена должна пройти жизнь вместе. Не всегда симпатичен был ему Толя.

— Ты его не знаешь, Игорь, — говорила Лена, и светились ее зеленоватые глаза. — Ведь человек во многом зависит от того, как к нему отнесутся. А Толя, может быть, даже лучше меня, он может понимать такие вещи, которые я без него не понимаю. И потом, ты знаешь, Игорь, я счастливая. Правда! Я раньше не представляла, что может быть такое чувство, словно весь мир для тебя, а ты для него, как это быть счастливой. А сейчас… мне все время кажется, будто я лечу над землей… Да, да, Игорь! У тебя не было такого ощущения?

Лена стояла перед Игорем — тоненькая, легкая. Белая бабочка воротника ее стремительно падала на коричневое, красиво облегавшее ее грудь платье.

— Может быть, я не прав, — смутившись, сказал Игорь. — Оказывается, я не всегда бываю прав. Ты далеко направилась сейчас?

— В горком партии. К нам молодые специалисты едут. Надо будет их встретить, устроить, город показать. Мамонтов обещал помочь достать машины.

Когда Игорь вышел на улицу, он остановился, увидев Тамару с ребенком на руках.

Она медленно проходила мимо горкома, заглядывая в окна, и, кажется, тоже собиралась остановиться.

— Здравствуй! — испуганно сказала Тамара, увидев Игоря.

— Здравствуй, — проговорил Соболев. — Гуляешь?

Игорь давно не видел, даже не встречал на улицах Тамару. Она похудела. Странно было видеть Игорю Тамару в незнакомом ему дорогом пальто с большим пушистым воротником — ведь было время, когда Игорь знал каждую мелочь Тамариного туалета, все покупалось вместе, а если шилось, то разве Тамара могла утерпеть, чтобы не рассказать Игорю про все портнихины удачи и недостатки.

— Сынишка у тебя, я слышал, — сказал Игорь наконец. — Большой какой.

— Большой, — в голосе Тамары сквозь грусть дрогнула радость.

Игорь думал: «А почему у нас не было детей? Сначала надо было учиться, потом Тамара хотела прежде обжиться на новом месте, а потом начались разлады».

«Милая», — нежно, с болью подумал Игорь. Он смотрел на пухлые красивые губы Тамары, столько раз целованные им, на каштановую кудрявую гривку волос, выбившуюся из-под шляпки.

— Игорь… Я много раз хотела к тебе зайти… Тяжело мне… Маленький человек Юрий.

Они свернули в садик возле горкома, к скамейке.

— И ты пришла сюда для того, чтобы сказать мне об этом?

— Игорь, не надо так! Если бы я не верила в твою большую душу, если бы я не поняла, как виновата я была… я не пришла бы к тебе.

Тамара рассказывала, что Юрий Алексеевич ей все покупает, мягок с ней. Но он каждый день ей выговаривает, что она ходит на завод работать на «чужого дядю». По его мнению, жене директора нужно образование лишь для того, чтобы «культурно» заботиться о муже, о доме, о ребенке; к ней приставлена домработница, у нее все подано-принято, она обязана лишь «командовать» домом. Но ни о чем Крутилин серьезно не разговаривает с Тамарой, хотя она такой же специалист, как и он. Юрий Алексеевич считает, что он осчастливил свою жену. Он кругленький, гладкий в обращении и мелочный.