Нинель Громыко - Комсомольский комитет

— Я этого не сказал! — удивился Соболев. — Нет, никто с этим мириться не будет. Уж это я вам обещаю.

— Ты ведешь себя словно мальчишка. Словно от твоего «нет» что-нибудь зависит! — Чирков, перегнувшись к Соболеву, снисходительно потрепал его за плечо.

— Я не привык бросать слов на ветер, Борис Исмаилович. И не привык, чтобы наше «нет» оставалось только словом, — сквозь зубы проговорил Соболев.

Лена молча слушала и думала о том, что если бы сейчас была жизнь, которая была сорок лет назад, и каждый член партии рисковал своей жизнью, вряд ли Борис был бы тогда партийным руководителем, вряд ли у него хватило бы духу. Но, может быть, Лена слишком строга к Борису Исмаиловичу?

Спустя две недели однажды утром Соболев проснулся очень рано. Он поворочался на кровати, ставшей теперь удивительно просторной, и вскочил. Но умывался опять медленно, с удовольствием чувствуя, как холодная вода возвращает ясность мысли и собирает мускулы тела, сжимая их, стискивая, словно пружину. Игорь почти не волновался, но неясное чувство, вызванное холодностью и осторожностью, которые проскальзывали в любознательности Бориса Исмаиловича, создавали на душе неприятный осадок. Не радовала его простая, с широкими жестами манера держаться, обижали частые, осторожные и двусмысленные замечания, которые Борис словно нехотя и небрежно бросал чуть не по каждому поводу.

Предубежденное отношение Бориса Чиркова ко всей работе горкома комсомола Игорь видел отлично. Конечно, дело не в Лучниковой. Лучникова — прошлое Бориса. Вряд ли он сам об этом часто думает!

Игорю не терпелось понять, в чем тут дело?

Нечаянно оглянувшись, Игорь заметил, что мать в другой комнате, приподнявшись на постели и откинув одеяло, пристально смотрит на него.

— Тебя свет потревожил, мама? Прости, — нерешительно сказал Игорь, входя в комнату Натальи Петровны.

— Что с тобой, сынок?

Игорь отдернул подшторник в маленькой комнате матери, улыбнулся.

Осенний рассвет поднял над городом свое низкое, зеленовато-малиновое перо. Выныривая из молочного, взлохмаченного рассвета, ранние пешеходы спешили куда-то.

— Сегодня нас слушают на бюро… горкома партии, мама.

— Вот как, — Наталья Петровна пожалела, что вчера, когда Игорь поздно вернулся домой, она не спросила его ни о чем, просто подала ему ужин и, усталая, легла спать. Она, вероятно, так нужна была Игорю!

— Тревожишься? — быстро, взволнованно спросила Наталья Петровна. — Да, сынок?

— Ну что ты… нет, — сказал Игорь, но сам почувствовал, что голос его дрогнул.

Игорь сердцем чувствовал общее взбудораженное, настороженное настроение товарищей. Видел сияющую физиономию Жени Картавых, видел, как передразнила кого-то Ира Яблокова, шутливо ударяя себя в грудь. Тут же сделал вид, будто не заметил Чиркова, легкой, осторожной поступью прошедшего мимо него. Но Игорь стал противен сам себе из-за этого, быстро повернулся и, поймав взгляд возвращающегося за чем-то Чиркова, поздоровался с ним.

И все-таки ожидать бюро было очень трудно.

— Борис Исмаилович, — предложил Картавых, — пойдемте покурим!

— Пойдемте! — Борис заинтересованно посмотрел на Евгения и вышел с ним в коридор — высокий, большой, импозантный.

Напряжение у Игоря было такое, что он не мог себе позволить сесть.

Маша Ольбина, волнуясь, размахивала свежим номером «Правды», развернутым на обе полосы:

— Товарищи, сегодня письмо команды танкера «Туапсе» опубликовано!

Гриша Силин отвел Машину руку с протянутой ему газетой.

— Отстань! Сегодня нам не до письма.

— А ты всегда живешь одной минутой, — упрекнула его Маша.

— Глупости! — вспылил Силин.

Вернулся Борис Чирков. Он как будто вел, слегка поддерживая под локоть маленького Ушакова, а тот сердился на что-то, усы у него топорщились. Сзади шел Картавых, сложив губы трубочкой, он делал вид, что собирается беззаботно насвистывать, но по тому, как неровно лег румянец у него на щеках, Игорь догадался, что тот очень встревожен.

В это время появился Пурга. В быстрой, молодцеватой походке Артема Семеновича, в зорком взгляде было спокойствие, как ни странно, увязывавшееся с напряжением, которое всегда овладевало Пургой на бюро.

— Ого! А разве была команда приходить сюда всем колхозом? — спросил Пурга у Чиркова.

— Да нет, это я дал такую команду, — смущенно ответил Соболев.

Борис Исмаилович поспешно поднялся, чтобы выпроводить всю молодежь, кроме Лучниковой и Соболева, но Пурга остановил его: