Нинель Громыко - Комсомольский комитет

Где же было Изольде узнать Антона: в сумерках не разглядишь грима, который ребята из драмкружка наложили Антону на лицо, нарисовав морщинки. А усы, они придают столько утонченной солидности…

— Пардон, я надеюсь, вы не откажетесь посидеть со мной, — сказал «Валерий», показывая на ближайшие два обомшелые пня. — Я верю, дорогая Изольда, что ты так же счастлива встретиться со мной, как и я с тобой…

Изольда покачала головой.

— Но вы… вы не постарели, Валерий, — нерешительно сказала она. — Я очень долго вас ждала вчера… Я получила ваше письмо.

Даша Хохлова и Надя Веснянкина, лежа в тальнике, боялись, что Тошка не выдержит роли, ведь он должен был представлять очень образованного человека, такого, который был бы авторитетом для Изольды; вдруг Тошка позабудет все репетиции, и у него прорвется какое-нибудь заводское или, хуже того, блатное словечко.

— Садись! — повелительно сказал Антон и театральным жестом снова показал на пень.

Изольда поняла, что перед нею не Валерий. Она вскрикнула и отступила на шаг.

— Что вы хотите со мной сделать? — голос ее задрожал.

Антон тоже понял, что «Валерия» из него не получится.

— Садись и выкладывай свои грехи! — повелительно проговорил он.

— У меня нет грехов… Какие грехи? За что вы меня?!

— Надежда Веснянкина к кому ходит в заречное общежитие? — гремел Антон.

— Ни к кому! Я не говорила… Что вы!

— Ага, сплетничаешь, да еще и врешь! Сразу два греха! А за сколькими мужчинами в заводе бегала?

Изольда ничего не отвечала, только сжала руками голову.

— Тебе сколько лет?

— Тридцать… восемь.

— Врешь!

— Сорок девять!

— Эх-х, Изольда Павловна! — Антон изменил тон. — Ученая вы дамочка и красивая. Зачем же вы себя поганите? Годы себе отымаете. Мы за ваши годы вас только уважать бы больше стали. А красоты вашей от этого не убавится и… не прибавится. Не любите завод — так вас здесь силком никто не держит. На пианино играть умеете. А только вашей жизни не позавидуешь, нет!

Парень в шляпе исчез так же быстро, как и появился. Лодка скользнула вдоль берега, а потом Изольда Павловна услышала голоса — должно быть, он сажал кого-то в лодку.

Изольда стояла одна, растерянная, и ей не было жутко в лесу. «Какие… поганцы, — с привычной досадой думала она. — Некультурная молодежь. Но почему то, что сказал этот парень, так похоже на правду?» Огромным усилием воли, пришедшим помимо нее, Лукошкина заставила себя сказать: «Это правда». Она повторяла всем, что прожила лучше других. Но ведь даже когда она была актрисой, разве у нее было когда-нибудь столько сознания своего достоинства, столько уверенности в будущем, которые есть у этих юнцов, а ведь она о них раньше без пренебрежения и не думала. Она выдумывала себе жизнь, это верно. Ей казалось, что так она станет красивее… и лучше. Теперь ей скоро стукнет полвека. Неужели, неужели для нее все кончено?

Прошло несколько дней. Однажды Лукошкина, нарядно одетая, пришла в комитет комсомола. В этот раз она не закрыла дверь, оглядев комнату бесцеремонно ищущим взглядом, как делала это прежде.

— Можно видеть Соню Цылеву?

Соня хорошо знала Лукошкину. «Что нужно вам в комитете комсомола?» — говорил Лукошкиной ее изумленный взгляд.

— Извините меня, пожалуйста, я не знаю вашего отчества, — Лукошкина задрожавшей рукой поправила на груди большую брошку, тут же рука ее скользнула по седеющим завитым волосам.

— Меня зовут Соня, — девушка лукаво улыбнулась.

— Товарищ Соня… Вам не нужен для самодеятельности аккомпаниатор на пианино?

— Очень нужен, — растерянно сказала Соня, еще с большим изумлением оглядывая нарядную даму. — У нас ставки нет… Поэтому у нас ребята сами играют, кто как может.

— Что вы, Сонечка, зачем мне деньги? Я не из-за денег к вам пришла. Жизнь как-то бесцельно проходит, знаете. Если позволите, я бы аккомпанировала. Я когда-то хорошо играла, поверьте.

— Да вы садитесь, — весело сказала Соня. — Садитесь, пожалуйста, Изольда Павловна. Сейчас мы с вами договоримся.

Легкий, быстрый звонок заставил Соню взять трубку.

— Комитет комсомола слушает.

Звонил из города Рудаков, из комитета комсомола транспортного узла.

— Как жизнь, Соня?

— Спасибо, понемногу!

— Новости есть?

— У нас каждый день новости. Чудак ты, Федор, как я тебе так, вдруг скажу.

— А у нас тоже новости, Соня батьковна, ого, какие!

— Во-первых, я не батьковна.

— Не обижайся, Соня. Я тебе что-то хочу сказать, а ты обижаешься. Только это еще секрет. Мы эпидиаскоп купили, Соня.