Нинель Громыко - Комсомольский комитет

— Лена, — вдруг напрямик спросил Толя, — а какие у тебя были отношения с Борисом?

Дежурные принесли еще веток и снова ушли в лес. Лена, разламывая на коленях звонкие сухие ветки и подбрасывая их в огонь, не сразу ответила.

— Товарищеские, а потом немного романтические, очень немного! А потом просто плохие. Твой брат карьерист. Я его сначала порядочным человеком считала. Он никого кругом не видит, кроме себя.

У Толи были и грубые слова для Лены. Хотел он спросить ее, а зачем дружила с Борисом, зачем вместе с ним ходила за город, зачем Лена вела себя так, что теперь вот Борис может говорить про нее гадости.

Но вместо этого Толя сказал:

— Не расстраивайся, Лена… — и хотел взять ее за руку.

И Лене этим он напомнил Бориса. Девушка отдернула руку и испуганно посмотрела на него.

— Когда-нибудь все само собой разберется, — сказал Толя, и Лена поняла: ему хочется еще поговорить о брате, но он бережет Лену, и Лена была благодарна ему за это.

Лена с облегчением вздохнула.

— Кажется, город сейчас так далеко… А смотри, здесь недавно был дождь: земля мокрая, — сказала она.

— Это роса.

— Да нет, роса на листьях, на ветках, а я про землю говорю. И как хорошо здесь! Мы в этом зеленом мире точно одна большая семья.

Лена тихонько засмеялась.

Где-то в вышине темно-фиолетовое ночное небо, которое едва можно было разглядеть сквозь ветви деревьев, прорезала молния. Долетел раскат грома.

— Вдруг дождь? — тревожно сказал Толя.

— Гроза, она короткая, — улыбнувшись, сказала Лена.

— А ты любишь музыку, Лена? — вдруг быстро спросил Толя. — Бетховена?

— Музыку? — мечтательно переспросила Лена. — Нет, ты знаешь, у нас в семье никто не занимался музыкой. Я ее просто не знаю. Вот песни советских композиторов очень люблю.

— Я тоже их люблю. Но ты много потеряла, если не знаешь Бетховена. Его слушаешь, и тоже хочется подняться и кричать от восторга. Такая сила! Вот у него… Слушаешь и слышишь: гроза, гром, все разбегаются. Скотина у ручья пьет воду. Пастух на дудке играет… Куда за этим литературе! Тут все… чувства человека… Я люблю, знаешь, дома включать радио: музыка играет, а ты к уроку готовишься, и на душе так хорошо.

Лена словно очнулась от вдохновения, с которым говорил Толя и которое словно заворожило Лену, и непонятно ей было, откуда в Толиных маленьких, бледных, зеленоватых глазах, во всем его длинном лице с горбатым длинным носом, к которому странно не шли очень прямые волосы, — во всем его облике было столько души, ума, жизни, большой человеческой красоты и обаяния. Просто хотелось смотреть ему в лицо, любоваться им.

Из одной палатки снова донеслась, нарастая, песня.

Лена встала, подошла к палатке, и Толя услышал ее убеждающий голос:

— Товарищи! Уже поздно, вы же спать людям не даете. Петь утром будем.

В палатке послышались смех, возня, но песня оборвалась.

Незаметно пробежали два часа.

— Надо и мне забираться в палатку, мое дежурство к концу, — сказала Лена Анатолию.

Но они просидели до утра.

Солнце, еще не показавшись, сбрызнуло лес пурпуром и золотом лучей. Поляна, на которой поздним вечером разместился туристский лагерь, была усеяна легкими белыми пушинками; они запутались в траве, белыми хлопьями легли на смуглую землю. Оказалось, поляну окружали тополя. Между тополями стоят прямые оранжевые сосны, на их ветках уже выросли стройные свечи, украшенные серебряными усиками подсыхающей смолы. И молодые шишечки, окруженные большими старыми иглами, висят рядом, они слеплены из крошечных шариков, из чешуек с ярко-зелеными сердцевинками; сожми такую, и она тихонько, звонко захрустит в пальцах, засочится, издавая нежный запах смолы и весны… И окажется, что каждая чешуйка состоит из двух живых, еще не раскрывшихся пестиков: сосна зацветает.

А рядом с соснами стояли ели, высокие, ярко-зеленые и стройные. И хотя все было прекрасно молодостью, ели были прекрасны именно своей старостью.

Время шло очень быстро. Вот за лесом, где-то между деревьями, малиновым краем сверкнуло солнце. Лене почудилось, что за деревьями послышались голоса. Нет, свои все в палатках. Лена и Толя сдали дежурство.

Под прохладным брезентом палатки Лена тотчас заснула таким крепким сном, который бывает только на свежем воздухе да после бессонной ночи.

Утром всех, кто дежурил, долго не будили. Лена не знала, что другие группы туристов тоже пришли на Тайнинку. Они остановились за излучиной реки, и комсомольцы сначала не заметили друг друга. А утром они, проснувшись с первыми птицами, отправились бродить по лесу, встречать первые солнечные лучи и, конечно, встретились друг с другом.