Василий Шукшин - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

В дверь с улицы заглянул казак.

— Увидали! Бегут суды от приказов.

— Бегите. Шевелитесь!.. — велел Фрол. Подошел к стрельцам. — Вы что же это? А?

— А чего? Мы не били. Мы глядели только. Да подержали…

Фрол ахнул стрельца по морде. Тот отлетел в угол.

— Чтоб не глядел, курва!

Казаки выбежали из башни, вскочили на коней. Всего их здесь было пятеро; остальные ждали снаружи. Скоморохи были уже на седлах у казаков.

От приказных построек бежали люди. Трое передних были довольно близко.

Кондрат выскочил из башни последним… Глянул в сторону бегущих, потом — на Фрола.

— Фрол, успею…

Фрол мгновение колебался.

— Пулей! По разу окрести, хватит.

Кондрат вернулся в башню; тотчас оттуда раздались истошные крики и два-три смачных, вязнущих удара саблей.

Тем временем стрельцы были совсем близко. Трое остановились, прикладываясь к ружьям.

— Кондрат! — позвал Фрол.

Казаки тронули коней, чтоб не стоять на месте.

Раздались два выстрела, потом третий.

Кондрат выскочил из башни, засовывая на бегу что-то в карман.

— Что ты там? — зашипел Фрол.

— Пошурудил в карманах у их… — Кондрат никак не мог попасть ногой в стремя — лошадь, не приученная к выстрелам, испугалась. Крутилась.

— Тр!.. Стой!.. — гудел Кондрат, прыгая на одной ноге.

Еще трое бегущих приостановились.

— Прыгай! — заорал Фрол. — Твою мать-то!..

Кондрат упал брюхом в седло. Казаки подстегнули коней… Еще три выстрела прогремели почти одновременно. Под одним из казаков конь шатнулся вбок и стал падать. Казак соскочил с него и прыгнул на ходу к Фролу.

Вылетели через Никольские ворота… И весь отряд Фрола скрылся в улочке, что вела наискосок к берегу Волги.

Дни стояли золотые. Огромное солнце выкатывалось из-за заволжской степи… И земля и вода — все вспыхивало веселым огнем. Могучая Волга дымилась туманами. Острова были еще полны жизни. Зеленоватое тягучее тепло прозрачной тенью стекало с крутых берегов на воду, плескались задумчиво волны. Но уже — там и тут — в зеленую ликующую музыку лета криком врывались чахоточные пятна осени. Все умирает на этой земле…

Разинская флотилия шла под парусами и на веслах вверх по Волге. Высоким правым берегом, четко вырисовываясь на небе, неторопкой рысью двигалась конница в полторы сотни лошадей.

Степан был на переднем струге. Лежал на спине с закрытыми глазами — дремал.

Вдруг на стругах зашумели:

— Конные! Догоняют!..

Краем берега разинцев догоняли с полсотни каких-то конников. Шли резво.

— К берегу! — велел Степан.

Конники — те, что догоняли, и разинцы — сошлись.

Степан приложил ладонь ко лбу, всматривался.

На берегу ни с той, ни с другой стороны не выказывали воинственных намерений. В сторону стругов скакали двое конных. Спешились напротив атаманского струга, стали спускаться.

Степан выпрыгнул из струга… К нему сверху спускались десятник Ефим Скула и стрелецкий сотник.

— Чего? — нетерпеливо спросил Степан.

— Провожатые, — пояснил Ефим. — Воевода отрядил полусотню до Паншина.

— Зачем?

— Здоров, атаман, — приветствовал сотник, смело и почему-то весело глядя на Степана.

— Здоров, коли не шутейно. Коней поразмять? Али как?..

— Прогуляться с вами до Паншина.

— Далеко. Не боитесь?

Сотник засмеялся.

— Мы смирные…

— Мясники смирные. Я знаю. — Степан нахмурился.

— Велено нам провожать вас, — серьезно заговорил сотник. — Велено смотреть, чтоб вы дорогой не подговаривали с собой на Дон людишек разных. И… всякое такое. Едет с нами жилец Леонтий Плохов. А провожал нас Иван Красулин… — Сотник замолчал, значительно поглядел на Степана.

— Ефим, иди попроведай своих на стружке, — велел Степан.

Ефим пошел к казакам.

— Велел передать Иван, что уговор он помнит, а стрельцов сам прибрал, — хорошие люди.

— А ты хороший? — усмехнулся Степан.

— А я над хорошими хороший. Леонтий едет только до Царицына, я — аж до Паншина. Там велено мне пушки взять…

— Ишшо чего велено?

— Грамоту везем Андрею Унковскому: чтоб вино для вас в царицынских окружалах в два раза в цене завысить. То же и в Черном…

— Дай суды ее.

— Она у Леонтия.

— Иди скажи Иван Черноярцу, чтоб он скинул мне ту грамоту сверху. Вместе с Леонтием.

— Не надо. Вы на Царицыне сами себе хозяева. У Андрея под началом полторы калеки. А разгуливаться нам там ни к чему: смена наша где-нибудь под Самарой.

— Хороший, говоришь? — спросил Степан и хлопнул сотника по плечу. — Добре! Чара за мной… В Царицыне, по дорогой цене.