Василий Шукшин - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Минька Запорожец.

— Велел передки закупить?

— Велел.

— В Москву-то будем посылать?

Степан подумал.

— Будем. Из Царицына. Дальше: у воронежцев закупим леса, сплавим плотами… Федор, сам поедешь. Бери полета, которые с топором в ладах и — чуть свет — дуй. Скажи воронежцам: долю ихную — за свинец и порох — везем. Свяжите с десять плотов — и вниз. Там, наспроть устья Кагальника, между Ведерниковской и Кагальяицкой, островок есть — Прорва. Там стоять будем. Поделайте засеки, землянки — сколь успеете. Если кто из казаков уйдет домой хоть на день, хоть на два — тебе головы не сносить. Мы не зимовые казаки, а войско. Сам буду отпускать на побывку — за порукой. Иван… — Степан в упор посмотрел на Черноярца. — Где Фрол?

— А я откудова знаю! Что я, бегаю за им?

— Где Фрол?

— Не знаю.

Некоторое время все молчали.

— Не трону я его, — негромко сказал Степан. — Пускай вылезает. — И повысил голос: — Взяли моду — по кустам хорониться!!

— Батька, хлопец до тебя, — сказал подошедший казак.

— Какой хлопец?

— Трое шутовых давеч было… шубу-то когда провожали…

— Ну?

— Один, малой, прибег сейчас из Астрахани: заманули их ярыги воеводины — метятся за шубу. А этот вывернулся как-то. Бьют их…

Татарчонок плакал, вытирал грязным маленьким кулаком глаза.

— Семку и дедушку… бичишшем… Мы думали: спляшем им, поисть дадут…

— Не реви, — сказал Степан. — Позови Фрола, Иван.

— Били? — спросил Стырь татарчонка.

— Бичом. Дедушке бороду жгли…

— За шубу?

— За шубу. А Семке посулились язык срезать…

— А ты как же убег?

— Они мне раза два по затылку отвесили и забыли. Семку шибко мучают… Батька, выручи их, ради Христа истинного!

— Вы откудова?

— Теперь — из Казани. А были — везде. В Москве были…

Фрол вылез из кустов… Подошли к Степану. Фрол остановился в нескольких шагах.

— Загостился ты там, — сказал Степан. — Аль поглянулось?

— Прямо рай! — в тон Степану ответил Фрол. — Ишшо бы гостевал, да заела проклятая мошкара — житья от ее нету, от…

— Теперь так: бери с двадцать казаков — ив Астрахань. Вот малой покажет куды. Там псы боярские людей грызут. Отбейте.

— Как? Боем прямо?

— Как хошь. Чтоб скоморохи здесь были.

— Батька, дай я с ими поеду, — сказал Черноярец.

— Ты здесь нужон. С богом, Фрол. Спробуй, не привези скоморохов — опять в кусты побежишь.

— Чую.

— Федор, поедешь к воронежцам не ране, чем придем в Царицын… — Степан смолк, как-то странно вздохнул — со всхлипом. — Сучий ублюдок! — Вскочил. — Людей мучить?! Скорей!.. Фрол!.. Где он?! — Обезумевшими глазами искал Фрола.

Отряд Фрола был уже на конях.

— Фрол!.. Руби их там, в гробину их!.. — кричал атаман. — Кроши всех подряд! Вышибай мозга у псов! — Степана начало трясти. — Лизоблюды, твари поганые! За что невинных людей?! — С ним бывало: жгучее чувство ненависти целиком одолевало, на глазах выступали слезы; он начинал выкрикивать бессвязные, хриплые проклятия, рвал на себе одежду. Не владел собой в такие минуты. Обычно сразу куда-нибудь уходил. — Отворяй им жилы, Фрол! — Степан рванул ворот рубахи, замотал головой. Стоявшие рядом с ним отодвинулись.

— Он уехал, батька, — сказал Иван Черноярец. — Сейчас там будут, не рви сердце.

Степан сморщился и скорым шагом пошел прочь.

Оставшиеся долго молчали.

— А вить это болесть у его, — вздохнул пожилой казак.

Степан лежал в траве лицом вниз. Долго лежал так. Сел… Рядом стояли Иван и Федор. Он не слышал, как они подошли.

Степан выглядел измученным.

— Принеси вина, Федор, — попросил.

— Эк, перевернуло тебя! — сказал Иван, присаживаясь рядом. — Чего уж так-то? Этак — сердце лопнет когда-нибудь.

— Руки-ноги отвалились — вроде жернов поднял.

— Я и говорю: надорвешься когда-нибудь.

Федор принес вина. Степан приложился, долго с жадностью пил, проливая на колени. Оторвался, вздохнул… Подал чашу Ивану.

— Пей, я успею, — сказал тот.

— Сегодня в большой загул не пускайте, — сказал Степан. — Ишшо не знаем, чего там Фрол наделает…

Фрол ворвался в нижний ярус угловой Крымской башни, когда там уже никого из палачей не было. Наружную охрану — двух стрельцов — казаки втолкнули с собой в башню.

— Живые аль нет? — спросил Фрол.

— Живые-то живые, — простонал старик. — Никудышные только.

Фрол подошел ближе, вгляделся в узников.

— Как они вас!.. Мама родимая…

— Семке язык отрезали…

— Да что ты! — ахнул Фрол. Подошел к Семке, разжал окровавленный рот. — Правда.