Василий Шукшин - Избранные произведения в одном томе [Компиляция, сетевое издание]

— Карасе, — по-русски сказал татарин.

— Микишка, — позвал Степан одного казака. — Передай Черноярцу: татар накормить, напоить… рухляди надавать и отправить.

— Опять вить нехорошо чинишь, атаман, — сказал с укором Леонтий. — Татарву с собой подбиваешь… А уговор был…

— Ты по-татарски знаешь? — живо спросил Степан.

— Знать-то я не знаю, да ведь не слепой — вижу.

— Отчаянный ты, жилец. Зараз все и увидал! Чего ж ты воеводе астраханскому скажешь?

— Дак вить как чего?.. Чего видал, то и сказать надо.

— Много ль ты видал?

— Купца Макара Ильина с собой повернул, стрельцов зманул. Сотника в воду посадил… Андрея Унковского отодрал. С татарвой сговор чинится…

— Много, жилец. Так не пойдет. Поубавить надо. Ну-ка, кто там? Протяжку жильцу!

К Леонтию бросились четыре казака, повалили. Леонтий отчаянно сопротивлялся, но тщетно. К связанным рукам и ногам его привязали веревки — два длинных конца.

— Степан Тимофеич!.. Батька!..

— Я не батька тебе! Тебе воевода батька!.. Наушник.

Леонтия кинули в воду, завели одну веревку через корму на другой борт, протянули жильца под стругом, вытащили.

— Много ль видал, жилец? — спросил Степан.

— Почесть ничего не видал, атаман. Сотника и стрельцов не видал… Где мне их видать? Я берегом ехал.

— Татар видал?

— Их все видали — царицынцы-то. Не я, другие передадут….

— Кидай, — велел Степан.

Леонтия опять бултыхнули в воду. Протянули под стругом… Леонтий на этот раз изрядно хлебнул воды, долго откашливался.

— Видал татар? — спросил Степан.

— Каких татар? — удивился жилец.

— У меня нагайцы были… Не видал, что ль?

— Никаких нагайцев не видал. Ты откудова взял?

— Где ж ты был, сукин сын, что татар не видал? Кидай!

Леонтия в третий раз протянули под стругом. Вытащили.

— Были татары?

— Были… видал.

— Чего они были?

— Коней сговаривались пригнать.

— Добре. Хватит.

Леонтия развязали.

— Скажи ишшо раз Унковскому: если он будет вперед казакам налоги чинить, одной бородой от меня не отделается.

— Скажу, батька… Он больше не будет.

— В Астрахани скажешь: ушли казаки. Никакого дурна не чинили.

— Чую, батька.

— С богом, Леонтий.

Леонтий убрался со струга.

— Иван, все сделано? — спросил Степан Черноярца. — Подымай: пойдем.

— Пойдем! — весело откликнулся Иван.

— Стрельцы где?

— Они там, у балочки.

Через пять минут Степан во весь опор летел на коне в лагерь стрельцов. За ним едва поспевал Семка-скоморох (Резаный — назвали его казаки).

Подскакали к лагерю.

— Стрельцы! — громко заговорил Степан. — Мы уходим. На Дон. Вам велено до Паншина с нами, потом — назад. Вперед хочу спросить: пойдете? — Степан спрыгнул на землю. — К воеводе? Опять служить псам?! Они будут душить людей русских, кровь нашу пить, а вы — им служить?! — Степан распалился. — Семен, расскажи, какой воевода!

Семка вышел вперед, обращаясь к стрельцам, издал гортанный звук, замотал головой.

— Слыхали?! Вот они, бояры!.. Им, в гробину их мать, не служить надо, а руки-ноги рубить и в воду сажать. Кто дал им такую волю! Долго мы терпеть будем?! Где взять такое терпение? Идите со мной. Метиться будем за братов наших, за лиходейство боярское! — Степан почувствовал приближение приступа изнуряющего гнева, сам осадил себя. Помолчал, сказал негромко: — Пушки не отдам. Струги и припас не отдам. Идите ко мне. Кто не пойдет — догоню потом дорогой и порублю. Думайте. Будете братья мне, будет вам воля!..

Осенней сухой степью в междуречье движется войско Разина.

На тележных передках, связанных попарно оглоблями, везут струги, пушки, паруса; рухлядь, оружие, припас и хворые казаки — не телегах. Пленные идут пешком.

Разин в окружении есаулов и сотников едет несколько в стороне от войска. Верхами.

Сзади подъехал Иван Черноярец. Отозвал Степана в сторону…

— Стрельцы ушли.

— Как «ушли»?

— Ушли… Не все, с двадцать. С сотником.

— Сотник увел. — Степан задумчиво посмотрел вдаль, в степь, что уходила к Волге. — Змей ласковый. Нехорошо, Ваня… Звон по Астрахани пойдет. Покличь мне Фрола. Сам здесь будешь.

— Догнать хошь?

— Надо. Змей вертучий!.. — еще раз в сердцах молвил Степан и опять посмотрел далеко в степь. — Сейчас мы ему перережем путь-дорожку: берегом кинулись, не иначе.

Летит степью сотня во главе со Степаном. Скачут молча.

Далеко-далеко на горизонте показались всадники.

— Вон! — показал Фрол. Степан кивнул. Подстегнули коней.