Татьяна Тэсс - Хранитель времени

Леля проводила его глазами. Ну вот, все в порядке, можно вернуться в зал, сейчас начнется посадка на самолет Москва — Свердловск… Потом будет небольшой перерыв, она сможет отдохнуть. Но почему, почему на душе так тревожно, так томительно?..

И вот опять она стоит у двери на аэродром, опять проверяет билеты, ставит «птички» в списке пассажиров. Фамилия небритого инженера Луньков, он действительно летит в Свердловск. Оказалось, что в Свердловск летят и чешские студенты. Весело переговариваясь, они толпились у выхода. Красивая студентка в брюках стояла впереди, товарищи что-то говорили ей, она рассеянно слушала, вглядываясь в темноту. Потом подошел белокурый геолог. Он ничего не сказал, он даже не обратился к ней, просто стал неподалеку, а она сразу обернулась и вся вспыхнула, словно ее обдало теплом и светом. И когда Леля увидела ее глаза, сияющие, изумленные, — глаза человека, видящего счастье, — ей вдруг стало так грустно, что захотелось заплакать.

— Попрошу на посадочку! — сказала она сердито и прошла вперед, не оборачиваясь.

Улетел и этот самолет. Леля одиноко стояла у фонаря, вдыхая влажный, свежий воздух. Веселый хирург прогуливался вдоль ограды вместе со своим серьезным молодым помощником.

Из темноты, урча, вырулила машина, прилетевшая из Ташкента. По широкому трапу самолета вслед за осанистым узбеком с Золотой Звездой на пиджаке спустилась группа индийцев.

Они шагали по полю, тонкие, легкие, со смуглыми, четкими, как на медалях, лицами, зябко кутаясь в плащи. Вслед за ними из самолета вышел полный человек с оливковым лицом, в светлой курточке и клетчатой юбке, туго стянутой узлом на животе.

Увидев хирурга, он на секунду в изумлении остановился, вперив в него свои живые черные глаза, потом просиял всем лицом и быстро зашагал, приветственно протянув вперед крепкие бронзовые руки. Хирург ринулся к нему навстречу. Они долго трясли друг другу руки, что-то произнося по-английски, потом хирург длинно и горячо говорил, а полный человек внимательно слушал его; затем заговорил гость, прижав к груди ладони, наклонив голову, и во всей позе его было такое благородное уважение, что Леля почувствовала, как в груди у нее стало горячо и приятно. И хирург, видно, тоже расчувствовался, ибо он обнял гостя за плечи, и так, обнявшись, они прошли в зал.

«Как бы он, однако, не опоздал на самолет!..» — озабоченно подумала Леля, провожая хирурга глазами. Об этом же, вероятно, подумал молодой помощник хирурга и нахмурился.

Но хирург не опоздал. К началу посадки он прибежал на аэродром; лицо его было оживленным, он с удовольствием щурился, словно перед его глазами еще стояло что-то для него очень приятное.

— Это известный бирманский хирург, — объяснял он ассистенту, и тот слушал его, солидно надув щеки. — Я познакомился с ним на конгрессе в Стокгольме. Понимаешь, Толя, он приехал в Москву посмотреть, что сделано у нас в области восстановительной хирургии. Я пригласил его побывать в нашем институте, когда мы вернемся из Праги. — Хирург пропустил вперед пухлую шатенку в берете и задумчиво смотрел, как она взбирается по лесенке в самолет. — Надо будет обязательно показать ему Попова. Очень, очень интересный случай операции на сердце… — озабоченно сказал он. — И Костюшко тоже покажем. Как ты полагаешь?

— Разрешите ваш билет, — деревянным голосом сказала Леля.

От смущения и неловкости у нее покраснела даже шея. Но что могла она поделать? Она обязана проверить у пассажира билет перед посадкой…

— Пожалуйста, пожалуйста!.. — засуетился хирург.

Он начал хлопать себя по карманам, полез в пиджак, в карман макинтоша, снова в карман пиджака.

У Лели вспотели от волнения ладони. А вдруг он забыл билет дома?

Наконец он с торжеством вытащил скомканную голубую бумажку.

— Вот он, родимый, — приговаривал хирург, старательно разглаживая билет. — Вот он где, сердешный…

Он отдал билет Леле, беспечно и ласково улыбнулся ей и исчез в теплом полутемном чреве машины.

И вот Леля снова одна на площадке перед оградой.

Скоро рассвет. Небо начало светлеть; теперь на нем видны только самые крупные звезды. Еще несколько рейсов — и дежурство Лели закончится. Она снова будет ждать на ступеньках у колонны, пропустит один автобус, второй, третий…

А может быть, не ждать, уехать сразу?

Что в конце концов она знала об Андрее Петровиче? Только то, что он был на фронте и заслужил три боевых ордена, а сейчас он хороший механик и товарищи его уважают. И еще то, что у него два года назад умерла жена и он один растит маленького сына Алешу. Вот и все. Несколько раз человек случайно проводил ее домой после работы. Ну, проводил и проводил. Что тут особенного? Он, наверное, забыл и думать об этом. А она все думает и думает и никак освободиться не может от этой мысли… И не может заставить себя после работы сразу уехать. И не ждать его. И не думать о нем.