Иван Уксусов - Голодная степь

Рип задорно улыбнулась Горбушину:

— Я говорила вам, Никита, что в Пскенте ваша работа не осложнится девичьими слезами и вам не придется показать себя в роли спасителя.

— О чем нельзя не пожалеть…

Он ждал, когда у хозяина иссякнет интерес к заводу и машинам, а у бабушки к Ленинграду, и, дождавшись этого, осторожно стал осуществлять свой план поездки в горы. Он никогда не видел близко гор, давно об этом мечтает. Интересно, дорога туда есть? На такси можно доехать?

Бабушка засмеялась:

— Какое вам такси… В Пскенте-то! Автобус завтра утром отправится на Фергану, а в полдень пойдет обратно. Съездите, это интересно, — посоветовала она. — На перевале сойдите и любуйтесь себе на здоровье.

— Шакир, поедем?

— Валяй один, мою душу очаровали дувалы заоблачной высотой и прекрасным ароматом глины. Крепостные стены, которым две тысячи лет. Гениальное творение по своей простоте и долголетию. А что твои горы?.. Завтра все дувалы обойду и обнюхаю, чтобы увезти с собой их божественный запах.

— Все не обойдете… — охотно заметила Рип.

Теватрос Георгиевич смотрел на Шакира.

— Да, я кое v кого узнавал, сколько лет дувалам в центре Пскента. Говорят, дувалы вечны… А что им сделается? Окостенели от солнца и стоят, ну, время от времени их, конечно, поправляют, подмазывают где надо…

Горбушин не дал уйти от нужной темы:

— Придется отправиться в горы одному. Ведь там заблудиться нельзя?

Рип пожала плечами:

— Смотря как далеко уйти от дороги… Там всюду лес. Поезжайте вдвоем, это лучше.

— Вы там бывали? — равнодушно спросил Никита.

— Много раз.

— Ну вот и проводите меня хотя бы до перевала, а дальше я пойду сам! — Он улыбнулся, как бы прося прощения за излишнюю смелость.

— Завтра мне нужно дома кое-что поделать, я ведь редко бываю здесь! — быстро и тоном извинения проговорила она.

Теватрос Георгиевич наполнил бокалы и решил вмешаться в их беседу:

— В праздники дома не работают.

Эти молодые люди ему нравились, он готов был помочь им. И бабушке Зине они показались простыми, что было высшей похвалой в ее устах; она взглянула на сына, потом на внучку, потом опять на сына и сказала примиряюще:

— Да, одному неловко ходить в горах. Я слышала, там есть провалы, над которыми и птицы не летают. А тебе что? Папа прав: кто в такой день работает?

— Нет там никаких провалов, все это сказки, — с легкой досадой произнесла Рип.

Шакир, сочтя вопрос о поездке Рип уже решенным, закричал смеясь:

— Не соглашайтесь, Рип, не соглашайтесь! Что может случиться с солдатом и слесарем? Рысь голову поцарапает? Так это голове на пользу!

— Проводи человека, сама тоже отдохнешь, — наступала бабушка.

К этому никто ничего не прибавил, а Шакир перевел разговор на другую тему:

— А где ваша жена, Теватрос Георгиевич?

Бабушка опустила голову, Теватрос Георгиевич отвел глаза, а в лице Рип появилось напряжение. Шакиру не ответили. Он понял, что задал неуместный вопрос… Обругав мысленно свою простецкую развязность, которая не раз уже подводила его, он стал ждать помощи от Горбушина, а помощь внезапно оказала Рип. Она обратилась к отцу подчеркнуто безразличным голосом:

— Ну что ж, тогда придется съездить на перевал.

— Ты хоть благодаря гостям попадешь туда, — удовлетворенно заключила бабушка.

Шакиру хотелось как-то загладить свою вину. Он стал расспрашивать Теватроса Георгиевича, давно ли он живет в Узбекистане, и разговор потек дальше спокойно, неторопливо.

Рип и Горбушин сошли с автобуса на перевале. По каменистой, но все же отчетливо натоптанной дорожке стали подниматься вверх. Изумительный лес окружил их. Могучие дубы в полтора и два обхвата стояли рядом с высокими платанами, и тут же Горбушин заметил грецкий орех, широко раскинувший густые ветви с обильными, побуревшими от спелости плодами; между деревьями всюду виднелись нарядные кусты тамариска, кизила, боярышника, желтого и красного шиповника. Насыщенный крепким ароматом гор и леса, воздух был до такой степени легким, чуть синим и чистым, что казалось, человек может в нем раствориться и исчезнуть… Невозможно было насмотреться на чудо природы… Волшебная тишина, волшебная красота, волшебный воздух!

Красота может испугать. Она способна так мгновенно поразить воображение человека, что он будет стоять и смотреть, весь во власти чуда…

Перед Горбушиным внезапно открылись склоны двух гор, далеко уходящие вниз и в стороны, несущие на себе неистовое буйство желто-красного, ярко-зеленого, золотистого, синего и многих других цветов. Будто группа одного цвета шла в атаку на группу другого цвета, в каждой были верховые всадники-знаменосцы, увлекающие пехоту за собой. И подобных групп на склонах десятки!