Иван Уксусов - Голодная степь

Тимофей был дурак, она старалась вытащить его из грязи, а теперь Горбушин считает ее дурой и презирает — необразованная, книг не читает… Все крайности какие-то, в твоей жизни, Мария, а ты обыкновенная баба, ты хочешь, чтобы был муж, была семья, были дети, чтобы было для кого стараться, потому что если не для кого стараться, тогда зачем жить?

Девчонкой была — для барахла старалась, теперь им два тройных шкафа битком набиты: пальто, шубы, плащи, костюмы, платья, и все модное, дорогое. А для чего все?..

Конечно, можно прожить без любви, иные женщины и девчонки встречаются с мужчинами без всякого чувства, ничего, им это нравится, но она так не умеет, хотя, может, придется и ей привыкать… С таким гардеробом, как у нее, с таким устойчивым большим заработком можно и не быть одинокой, всегда хватит мужиков, еще и сзади побегут… И пусть бегут, к чертям любовь… Три раза любила, три раза ревела, потому что оставались от любви только боль и грязь. Все теперь!.. К черту любовь!..

Только ведь женщина всегда есть женщина, какой бы сильной ни была… Она тоже сильная, иного мужика за пояс заткнет, но она все-таки женщина, муж для нее — сила… Замужем женщина — это дом за забором, а если одна, так это дом разгороженный, заходи в него кому не лень, обижай женщину и не бойся, она умеет молчать, защитить ее некому… Но теперь она и сама, наверное, обидит любого!..

Каждое воскресенье Рип и Муасам уходили вечером в кино, иногда за ними увязывался Мурат, отдававший предпочтение Муасам перед другими девушками. Рудена знала, что и в соседней комнате никого нет — Горбушин и Шакир продолжали жить у Нурзалиева.

Поздно вечером она подъехала к дому на грузовой машине. Поладив с незнакомым шофером, вынесла свои литые чемоданы, два больших и один средний, погрузила их и умчалась на станцию, никого не предупредив о намерении покинуть Голодную степь навсегда, ни с кем не простившись, даже с Марьей Илларионовной, с которой так подружилась и которой стыдилась теперь.

Около полуночи Рудена выехала в Ташкент. Оттуда, на восходе солнца вылетела в Ленинград.

— Бунт горит!.. Пожар!..

Бросив инструменты, перепрыгивая через многочисленные детали, — теперь, когда работал подъемный кран, они широким полукругом лежали у машин, черные, белые, желтые, серые, — Горбушин бросился к воротам ДЭС, прислушиваясь к звонкому девичьему голосу, не перестававшему оповещать о несчастье.

Рядом с ним бежали Акрам и Шакир, девушки-строительницы, еще какие-то люди. Отстали Рахимбаев и Гаяс, бежать которому мешали опорки на ногах, да Мурат, долго спускавшийся из будки крановщика.

Зловещая красота бросилась в глаза Горбушину, едва он обогнул угол амбара. Бунт хлопка длиною в двадцать пять метров и шириной в семнадцать, высотой с четырехэтажный дом был охвачен почти неразличимым на фоне неба синевато-голубым пламенем. Такой цвет имеет пламя над зажженной спиртовкой. Огонь с сильным треском и всего за секунду-другую объял эту величественную белую гору, вскинулся в небо высоким голубым, широко развернутым знаменем, и дыма над ним почти не было.

От заводских ворот бежали рабочие. Впереди, с багром в руках, Роман, багор он держал опущенным вниз, так когда-то мужики ходили на медведя с рогатиной. Горбушин близко подбежал к бунту, его опалило жаром. Закрывая лицо согнутой в локте рукой, он то подступал к огненной стене, то отступал от нее, как бы примериваясь, что можно сделать.

— Рип с пожарниками! — закричал оказавшийся рядом Шакир.

Приближались две лаборантки и Рип в белых халатах, на ходу помогая пожарникам раскатывать брезентовый шланг. Шакир и Горбушин подскочили к ним, взяли у них шланг. Подбежавшие Акрам и Гаяс помогли другому пожарнику открыть канализационный люк, ввинтить планшайбу в водонапорную колонку, подтянуть ближе к огню шланг. К ним подоспел Джабаров с цепным ключом: вот когда он пригодился директору-водопроводчику! Подбегали отовсюду люди, крик усиливался.

Горбушин раскатывал уже второй шланг, ему помогали Рин и ее две лаборантки.

— Отчего загорелся бунт? — спросил он.

— Не знаю! Может быть, кто-то бросил окурок. Или проехал трактор без сетчатого колпака на выхлопной трубе.

— Без сетчатого колпака?

— Из выхлопной трубы вылетают иногда искры, их может нести ветер… Водителям запрещается въезжать на территорию без колпака на выхлопной трубе! — Рип говорила, не отрывая беспокойного взгляда от огненной горы.