Тамаз Чиладзе - Дворец Посейдона. Сборник

— Нет, нет, простите меня, я очень люблю суп, — и шагнул к двери.

Обернувшись, он увидел, что тетя, сдвинув брови, строго смотрела на него. В кухне он сел за стол на место отца и сказал, потирая руки:

— Ну-ну, посмотрим, какая ты хозяйка, посмотрим.

Ему доставляло удовольствие смотреть, как бледная и растерянная тетя суетилась возле газовой плиты. Вдруг комната перевернулась, и он обеими руками ухватился за стол. Комната снова перевернулась, словно крутилась вокруг невидимой оси. В глазах у него потемнело, и он погрузился в темную бездонную пропасть, но тут кто-то схватил его и снова втащил в кухню. Как будто бы ничего не произошло, только руку его почему-то держала тетя.

— По-моему, у тебя жар, — сказала она и прикоснулась ладонью к его лбу.

Миха мотнул головой и, отведя ее руку, улыбнулся:

— Какой там жар, я просто голоден!

— Тогда почему ты не ешь, обед уже остыл!

Когда она успела накрыть на стол? Хороша что она не заметила, как у него закружилась голова. Ему надо продержаться еще немного, а вот когда он останется один… Что будет, когда он останется один?

Он бросил ложку на стол.

— И это все? — спросила тетя.

— Теперь покурим! — заявил Миха.

— Ты же говорил, что не куришь?

— Кто это вам сказал? Дайте мне сигарету. — Он говорил, а сам ждал, что вот-вот она его ударит. Он от души хотел, чтобы тетя больно прибила его и выгнала из кухни. Потом он засомневался: может, ему кажется только, что он все это произносит вслух; наверно, на самом деле он молчит, а если нет, то почему же тетя ведет себя так, словно она ничего не слышит? Для того чтобы развеять свои сомнения, он капризным тоном спросил: — Где сигареты, я спрашиваю!

Тетя вынула из кармана передника сигареты и положила пачку перед ним.

«Знает, что не закурю», — подумал Миха.

— Не надо курить, — сказала тетя.

— Почему? — вызывающе спросил Миха и потянулся к коробке. — Почему это?

— Потому что не детское это дело, — спокойно ответила тетя.

— Извините, но сейчас уже больше нет детей! — сказал Миха и сам тут же подумал, какую сморозил глупость.

— Значит, детей больше нет? — так же спокойно переспросила тетя.

Миха чувствовал, что тетя этим спокойствием шаг за шагом снова возвращает свою пошатнувшуюся было власть. Именно этим спокойствием она одолевала его. Еще немного — и она станет с ним разговаривать, как с малышом из детского садика: «Какого цвета море, мой мальчик?» — «Синего!» — «Молодец! Ах, какой же ты молодец!» Он встал и вышел из кухни.

В коридоре у него снова закружилась голова, он пошатнулся и плечом ткнулся в стену. Больше он ничего не помнил.

Когда очнулся, лежал в постели. В комнате было темно, но он все же разглядел тетю, сидевшую за столом. На нее падал свет через уличное окно. Он закрыл глаза и сразу заснул. Потом проснулся. Не открывая глаз, почувствовал, что в комнате горит свет. Отец шепотом разговаривал с тетей. Сквозь сон этот шепот слышался ему громким разговором, и от этого он проснулся. Глаз он открывать не стал. Ему было стыдно перед всеми, в особенности перед тетей. Как видно, тетя его раздела, уложила в постель, а он ничего не почувствовал.

— Жара у него нет! — послышался голос тети.

«Они думают, что я болен. Они не верят, что я обыкновенный невоспитанный и наглый уличный мальчишка, хулиган. Я хочу быть таким… Хочу… Хочу курить, плеваться, бросаться камнями. Нет, ничего не хочу… Вот сейчас я закрою глаза, и все исчезнет… Ведь можно так заснуть, чтобы больше не просыпаться…»

Дверь хлопнула, это, наверно, отец вышел из комнаты. А Михе хотелось, чтобы он сидел у кровати, не сводя с него глаз, положив руку ему на лоб. Или же сидел бы так просто. Тетя погасила свет. Теперь можно было больше не притворяться спящим. Но он чувствовал на себе взгляд тети и еле сдерживался, чтобы не повернуться в ее сторону.

Спустя некоторое время тетя спросила его:

— У тебя болит что-нибудь?

Он не поверил своим ушам: неужели тетя обращалась к нему? Но в комнате, кроме них двоих, никого не было. Как она догадалась, что он не спит?

В комнате наступила напряженная тишина. Тетя явно ждала его ответа.

— Нет, — ответил он.

— Напугал ты меня, — снова сказала тетя, и голос ее доносился откуда-то издалека. Как будто Миха лежал на дне озера, в бархатистой бездне вод, а тетя сидела на берегу и разговаривала с ним. Голос ее, как легкие водоросли, колеблясь, опускался на дно и мягко прикасался к его телу. — Я ничего не сказала отцу, ему только этого не хватало. Я сказала, что тебя просто знобило и ты лег. Он сказал, чтоб я не отпускала тебя завтра в школу. У тебя ничего такого нет. Утром вскочишь и обо всем забудешь.