Тамаз Чиладзе - Дворец Посейдона. Сборник

Но Ксения во все вмешивалась: «Дома ни крошки хлеба, а ты сидишь, сложа руки, — сказала она Ионе. — Больной нужно питание. Наши учителя ездят в Самтредиа и привозят оттуда сыр, фасоль, кукурузную муку». Иона пошел в комнату жены и спросил, что из вещей можно отвезти на рынок. Элисабед отвернулась к стене и ничего не ответила. Иона достал из шкафа свое пальто и каракулевую шапку. В Самтредиа он выменял их на мешок муки, сыр и лобио. Все это он с трудом дотащил до дому, обливаясь холодным потом при мысли, что его могут принять за спекулянта.

Ксения испекла мчади — кукурузную лепешку — и сварила лобио. Возле кровати Элисабед Иона поставил маленький столик, накрыл его салфеткой и, когда Ксения внесла дымящуюся миску, потирая руки, сказал:

— Ох-ох-ох, как мы сейчас поедим!

Ему казалось, что таким образом он делает шаг к примирению. Он сел на кровать, отломил кусок от горячей лепешки, подул на пальцы, чтобы показать, какая она горячая, и тут встретил взгляд жены, полный такой неприкрытой ненависти, что кусок застрял у него в горле. Он отставил тарелку и вышел на кухню. Через некоторое время Ксения вынесла ему поесть.

— Спасибо, Ксения, не знаю, как тебя благодарить, — с жалкой улыбкой пробормотал Иона.

— Убить вас, мужиков, мало! — с достоинством ответила Ксения и вернулась к Элисабед.

Иона так и остался стоять с тарелкой в руках. Есть он не мог, поставил тарелку на стол и тихонько вышел.

Шел дождь. Но Иона заметил это только после того, как сосед крикнул ему из окна, что он совсем вымок. Тогда Иона опять улыбнулся покорно и униженно, вытер мокрое лицо ладонями и пошел в город.

В духанчике подле цирка он выпил кислого вина из литровой банки и окончательно пришел в себя. В духане было полно народу. Какой-то моряк сидел на полу, а его дружок шумно и безуспешно пытался его поднять. Острый аромат камфарных деревьев, растворенный в чистом морском воздухе, сообщал телу ловкость и невесомость. «Подняться бы в небо и повиснуть там, как аэростат, в одиночестве, — подумал Иона. — А впрочем… Разве я и здесь не одинок?» Он остановился, испуганный собственным кощунством: «Господи, не слушай меня, дурака. У меня такой сын, а я на одиночество жалуюсь!»

Кто знает: сколько людей умирает ежедневно? Нет, все равно, пока на потеряешь кого-нибудь из близких, не почувствуешь, что такое смерть. За это и не любят меня, что я глупости болтаю. А что им за дело, я ведь сам с собой разговариваю, никому не мешаю. Бедная Элисабед! И чего она убивается? За двадцать лет могла бы понять, что за муж у нее. Правда, иногда он думает одно, а говорит другое. Но разве он виноват, если у него почему-то так получается?

Иона и сам не заметил, как очутился возле дома Силована. Силован уже поужинал, на тарелке оставался только кусок мчади.

— Где ты так промок, Иона? — Силовая придвинул гостю стул. Иона, наморщив лоб, мучительно пытался вспомнить, зачем он сюда пришел. Силован терпеливо ждал, когда Иона объяснит причину столь позднего визита. В такой час люди не ходят в гости просто так. Но Иона молчал, и тогда хозяин осторожно спросил:

— Что слышно от Вахтанга?

— Ничего, — вздохнул Иона.

— Сколько времени прошло, как он уехал?

— Шесть месяцев.

Опять пауза. И снова Силован нарушил молчание:

— Ты слышал, Иполитэ скончался?.

— Какой Иполитэ?

— Чкуасели.

— Остался у него кто-нибудь?

— Никого, — Силован подошел к буфету. — Чем тебя угостить?..

— Я ничего не хочу, спасибо.

— Водочки выпьешь?

— Что ты, что ты! — замахал руками Иона.

— Как же тогда? — растерянно остановился Силован посреди своей тесной комнатушки.

— Да никак. Посижу немного и уйду.

— Сиди хоть до утра, как тебе не стыдно церемониться!

Силован поставил на стол жестянку с табаком, и оба принялись скручивать козью ножку. Это занятие немного рассеяло возникшую было неловкость.

— Хороший табак, — сказал Силован, затягиваясь.

— Хороший, — согласился Иона и посмотрел на горящий кончик самокрутки. — Хороший, — повторил он и, помолчав, сказал: — Почему человек так устроен, никак не пойму.

— Как? — спросил Силован в надежде, что сейчас выяснится, зачем пришел Иона.

— Да вот, сам не знаю, как…

— А-а, — разочарованно протянул хозяин.

— Вот, например… — Иона обвел глазами стол. Силован догадался и подставил ему пепельницу. — Вот, скажем, Иполитэ помер и как будто ничего. А ведь я с детства его знал, каждый день на улице с ним встречались. Здоровались.